Московский режиссёр Юрий Зайцев о Петербурге: "Всё очень спокойно и размеренно"

Юра, расскажи, как твой московский образ жизни изменился с переездом к нам, в Северную столицу?

— Он изменился совершенно кардинально. Как раз вчера я говорил об этом с друзьями. В Питере всё очень спокойно и размеренно. В отличие от Москвы, у вас не хочется "делаться". А в Москве постоянно нужно быть как бы show–off, показывать себя, чего ты добился и какие у тебя проекты. Постоянно про себя рассказывать, чтобы быть частью московского социума и всей его тусовки.

Как коренной москвич я чувствую себя в этом как рыба в воде, но в Питере абсолютно отвыкаешь от такого формата. Ты становишься частичкой этого города, принимая его спокойный ритм и неспешную жизнь. Я не открываю тут ничего нового. Но действительно полностью прочувствовал это на себе.

И всё–таки душой ты петербуржец или москвич?

— Я абсолютный петербуржец. Моя прабабушка была петербургской дворянкой, так что генетически я всё–таки принадлежу этому городу. Москву я люблю значительно меньше. От неё быстро устаёшь. Из Москвы хочется всё время куда–то убежать. И не потому, что она плохая, а потому что очень быстро высасывает из тебя все соки. Из Петербурга мне не хотелось уезжать совершенно. Я скучаю по этому городу. Для меня крайне важен архитектурный ансамбль. Москва очень эклектична. Вот, например, мой любимый район — Замоскворечье. Но когда ты гуляешь там, замечаешь: вот стоит красивый двухэтажный особнячок, за ним сразу сталинский ампир, а дальше вдруг лужковский лубок, а за ним выросла хрущёвка. И всё это как–то между собой переплетается. В этом есть свой шарм. Подходит ли он мне? Нет. Москва постоянно переделывается и вечно стоит в строительных лесах. Никак её не могут достроить! Петербург же как построили при Петре, так больше ничего в центре кардинально не меняли. Москва становится всё более обновлённой, а Питер грязный и трущобный, но именно в этом и есть невероятная душа и эстетика. И герои Достоевского глядят на тебя из каждой подворотни.

В своём фильме ты рассказываешь историю о 16–летнем Моте, который после ухода отца из семьи приводит бездомную и в знак протеста заявляет, что она будет жить в доме семьи. Какую роль в повествовании играет Петербург и как его энергетика отражается в фильме?

— Во–первых, у нас в фильме фигурируют исторические строения. Наши герои живут в Толстовском доме на ул. Рубинштейна. Мы должны были снимать на Аничковом мосту, но в день съёмки эту задумку не удалось осуществить. Когда мы искали трущобы, где живут бездомные, то совершенно случайно увидели окрестности дома Евангелия на Васильевском острове и влюбились. Место удивительно аутентичное. Во всём этом есть фактура города. И мне хотелось снимать именно в Петербурге, а не переносить историю в Москву, хотя производство фильмов там идёт проще.

Во–вторых, это история, написанная полностью под Петербург. Её автор — Анастасия Букреева прожила в Северной столице всю жизнь. Отчасти это даже байопик: историю об этой бездомной она услышала на улицах Питера. Поэтому сама ДНК истории — она здешняя.

Несколько эпизодов картины снималось в коммунальной квартире. Актёров массовых сцен вы набирали из подопечных петербургской организации "Ночлежка". Ты даже волонтёрил там с актрисой Анастасией Красовской. Как пришла идея такого благотворительного сотрудничества?

— Когда я ехал в Питер, понял, что для работы над фильмом обязательно нужно "затусить" с бомжами. Пока жил на ул. Марата, я познакомился с огромным количеством уникальных людей "без определённого места жительства". Уже позднее Олег Гаркуша, который играет в моём фильме, прислал номер одного из работников "Ночлежки". У них каждый день курсирует специальный "Ночной автобус": он останавливается в пяти−шести точках Петербурга, а ты как волонтёр путешествуешь по городу на нём и раздаёшь еду бездомным. Я рассказал об этом Насте, она очень загорелась и специально приехала ко мне в Петербург, чтобы волонтёрить вместе со мной.

Сама ночная передержка бездомных — тяжёлое зрелище. Настюша, когда туда зашла, чуть не сошла с ума. А она очень педантичный человек — очень аккуратная и такая усердная девушка. Это невероятно положительное качество для актрисы. Она знакомилась с бездомными, задавала им вопросы, записывала в блокнот и таким образом готовилась к роли. Мне, конечно, это помогло, потому что хотелось найти живость, не делать роли бездомных картонными. Мы тогда ещё только переписывали сценарий, что–то там добавляли, дополняли. И решили взять часть людей из "Ночлежки" играть к нам. Очень многое из того, что мы там услышали, повлияло на то, каким будет финальный текст.

Съёмки полного метра — это изнурительный творческий процесс. Благо Петербург велик не только культурной, но и гастрономическо–питейной традицией. В каких барах и заведениях нашего города ты отдыхаешь и за что выбираешь именно эти места?

— У меня есть мой любимый бар возле дома — "Цыгане и евреи" (Gypsies & Jews), в котором я завсегдатай и меня абсолютно все бармены там знают. Мне вообще очень нравится вот эта американская, нью–йоркская традиция френд–баров, когда возле дома есть уютный бар, в который ты, как в сериале "Друзья", приходишь каждый день и со всеми на короткой ноге. Для меня "Цыгане и евреи" именно такое место.

Ещё я очень нежно полюбил бар–ресторан "Пища династии Минь". Ребята из El Copitas сделали с музеем Иосифа Бродского "Полторы комнаты" новое заведение. И назвались в рифму с его стихотворением "Письма династии Минь". Это невероятно красивое место с китайской кухней, с выверенным интерьером, напоминающим настоящий китайский квартальчик внутри Петербурга. Что ещё? Я думаю, Meal — ресторан с удивительным гастрономическим впечатлением. Наверное, это моя любимая еда в мире. Все блюда, которые у них есть, абсолютно филигранно приготовлены. У них там целая алхимическая лаборатория, и "алхимят" они потрясающе, так что совершенно невозможно оторваться от их дегустационного сета. А если взять его с вином, то под каждое из восьми блюд они приносят новое. И это прям "вау"! Ты выходишь на Литейный проспект в меру пьяненький, безумно сытый и на седьмом небе от счастья. В Москве у нас мало таких баров. Даже если это называется "баром", это всё равно бар–клуб, в котором будет играть диджей и куда ты приходишь на ивент. Вот в чём разница!

В советское время удалённость "Ленфильма" от столицы позволила ленинградскому кино сохранить самобытность. Чем сейчас петербургская киноиндустрия отличается от московской?

— Знаешь, я не помню, какие фильмы, кроме исторического кино, снимались в Петербурге после Балабанова или "Питер FM". Я не могу этого вспомнить. Петербург заточен именно под московские группы, которые приезжают снимать историческое кино. Поэтому в Питере нет как таковой киноиндустрии. Так или иначе именно москвичи снимают в Питере. Из–за этого ты сталкиваешься с огромным количеством проблем. И я к этим проблемам был не подготовлен. В Северной столице, к сожалению, есть отставания и по технике, и по каким–то рабочим кадрам. Поэтому с точки зрения продакшена ты не приезжаешь в Питер и сразу начинаешь там снимать. Ты приезжаешь в Питер, привозишь половину команды из Москвы, и только тогда вы уже снимаете.

На твой взгляд, какие пространства Петербурга сегодня популярны у кинотусовки?

— Я знаю про кинотеатр "Аврора" и киностудию "Лендок", а ещё отель на Марата, в котором я жил (смеётся). Там просто постоянно селятся какие–то киношные группы и актёры. Наверное, я был не очень большой ходок по киноместам города. Проработав на "Ленфильме" 2 года, я только на прошлой неделе впервые попал в его кинотеатр.

Юра, какие личностные качества тебя поразили в современных петербуржцах?

— Современные петербуржцы, конечно, разнообразны. Это и такой вот… бомж, который Бродского наизусть читает. Сплошь и рядом в Петербурге попадаются такие персонажи. Когда стоишь на улице и к тебе просто подходит человек, начинает с тобой говорить как со старым приятелем. Вот какая–то есть в вас открытость. В Москве бы к тебе никто так не подошёл, если это не сумасшедший. А тут такая петербургская ментальность. Просто так принято. Здесь живут интеллигентные и образованные люди.

А петербургские музейные работники достойны отдельного разговора — это уникально влюблённые в свою работу люди. Когда я был в Доме–музее Пушкина, экскурсовод рассказывал про Пушкина так, как будто он с ним только вчера виделся.

Бытует мнение, что мы в Петербурге очень необычно одеваемся. Так чем петербургский стиль одежды отличается от московского?

— В Питере, мне кажется, много клёвых молодых брендов типа SHU. Ещё часто я видел людей в винтажных вещах, например в советских шинелях. В Москве бы, наверное, никто не стал в такой шинели ходить. А у вас ходят.

Какие музеи и галереи ты посещал за эти полгода? Поделись своими впечатлениями.

— Очень люблю и часто хожу в корпус Бенуа в Русском музее. Мне нравится там постоянная экспозиция. Когда я готовился к съёмкам, ходил в Эрмитаж, в том числе в поисках референсов для кино, вдохновлялся там художественными образами.

Как ты считаешь, характерен ли для петербуржцев локальный "петербургский снобизм"?

— Я больше слышал про московский снобизм. Меня все петербуржцы называют снобом, и мне кажется, москвичи в этом преуспели. Нет, я про такое не слышал, и наоборот, все критикуют москвичей за то, что они невероятные "понторезы". Мы этого в вас не чувствуем.

Напоследок: скажи, в чём для тебя сила Санкт–Петербурга? Что находишь в нашем городе ты?

— Сила Петербурга… Однажды ночью, уже ближе к 4 часам, я шёл из любимого бара. На улице не было никого. Пустой, абсолютно пустой город без людей и машин. И большими белыми хлопьями, подсвечиваясь фонарным светом, пошёл первый снег. Вот это абсолютно магическое ощущение, эта магия Северной столицы — Санкт–Петербурга. В другом городе ты такого увидеть не можешь. Наверное, в этом для меня его сила. Он словно живой. Как великан. А ты живёшь на его пупке.