В истории нового алкогольного рынка России компания Simple сыграла очень значительную роль, и всегда интересно поговорить об этом с ее отцами–основателями. Максим Каширин, основатель и президент группы компаний Simple, и Анатолий Корнеев, вице–президент группы компаний, рассказали, как это было и какие у компании перспективы.
Лихие 1990–е, вам обоим 24–26 лет. Как получилось, что вы решили основать компанию Simple?
А. К.: Перед тем как встретиться с Максимом, я год работал в алкогольной отрасли, в компании, которая пыталась наладить импорт итальянских вин. Тогда все крупные игроки рынка занимались поставками в Россию исключительно французских вин и крепких напитков, которые в советские времена были в "портфеле" Внешторга, то есть продавались в "Березках". Волею судеб после университета меня пригласили работать в качестве ассистента итальянского представителя в России тосканской фирмы. Но после года, когда я все сам за него делал, я подумал, что, наверное, могу заниматься тем же самым и без него, контакты и продажи уже были. А с Максимом мы познакомились благодаря другу отца, который жил на Ленинградке, рядом с его магазином.
М. К.: На самом деле после распада СССР было полно иностранных компаний, разных пронырливых агентов, которые привозили в Россию импортные продукты, в том числе и вино. Регулирования алкогольного рынка в те времена не было, вино было как огурцы: привез — продал.
А. К.: Да, 171–й закон появился в 1995 году. Ввели новые правила. И почти сразу же на них установили исключения — такие времена и такая страна были, — в 1996 году разрешили льготы различным организациям. Стали появляться разные фонды, Национальный фонд спорта, афганцы. Акцизные товары хлынули рекой почти без налогов через структуры, прямо скажем, странные для подобного вида товаров: спортсмены получали льготный алкоголь, патриархия — табак… Времена были авантюрные.
М. К.: Почему авантюрные? У меня тогда было несколько бизнесов, в том числе и супермаркет, в котором также продавалось вино. Если бы ты ко мне пришел из торговли обувью или канцелярскими товарами, например, то у нас вряд ли сложилось бы. Я видел, что вино у меня продается неплохо и формирует заметную часть выручки и маржинальность у него хорошая, и подумал: а почему бы и нет? Тем более в те времена это не требовало крупных инвестиций, не было идеи, мол, давай купим завод за 20 млн долларов.
М. К.: Я посмотрел, деньги нужны были не смертельные, в конце концов, у меня был магазин, мы на полке кого–нибудь бы заменили, к тому же Анатолий говорил на языках, все объяснял складно, таблички и графики красивые рисовал в экселе. Так дело и завертелось.
Компанию вы сразу назвали Simple?
А. К.: У Максима одна из фирм называлась ТОО Simple, тогда еще были товарищества, мы ее и взяли за основу.
М. К.: Да, я ее зарегистрировал в 1993–м и назвал самым простым словом, что пришло в голову. К моменту, когда появился Анатолий, компания уже работала, занималась импортом. И под эту компанию мы завезли первый грузовичок с вином и заскладировали его в подсобке магазина на Ленинградке.
А. К.: Первая поставка далась не так просто. Я сначала подошел к своему бывшему работодателю и предложил работать с нами, а не с итальянскими посредниками, за которых я все равно делал всю работу в Москве. Они подумали и отказались. А потом мы убедили Франко Марони работать на нас в качестве нашего агента за процент от закупок, и он со своей стороны нашел нам первых поставщиков.
М. К.: Тут подкралась первая беда — с 1 января 1995 года ввели 171–й закон: про акцизные марки. И, как с тех пор у нас водится, закон ввели, но нет механизма, как его применять, непонятно, кто должен марки печатать и как их получать. В итоге первую фуру с вином, которое мы оплатили поставщикам в сентябре 1994 года, мы получили только в июле 1995–го! Груз несколько месяцев болтался в буферной зоне. При этом первые две наши поставки были в тентованных фурах, мы слабо представляли себе риски от перепадов температур при перевозке вина.
Как пошло развитие рынка после ввода 171–го закона?
А. К.: С законом это не связано, но после 1995–го рынок начал открываться благодаря тому, что у людей появилась возможность ездить за границу: кто–то побывал в Испании, кто–то в Италии. И начали проникать в страну идеи, первые словечки, связанные с европейскими кухнями и винами. В том же году открылись первые рестораны с итальянской кухней и шефами–итальянцами. Это помогло. До этого рестораторы про Италию слышать ничего не хотели, а мы могли продавать свое вино только в гостиницах, где толпами селились приезжающие в Москву по бизнесу итальянцы.
М. К.: Тогда все рестораны работали только с французскими винами. Тому же Новикову в "Сирену" продать итальянское вино было невозможно.
А прямые продажи в виде частно–корпоративного отдела и собственной розницы как начались?
М. К.: В начале 2000–х было несколько крупных монополистов в работе с частными клиентами, у которых поначалу были самые дорогие, редкие и рейтинговые вина, люди с деньгами знали их. Но мы стали участвовать в разных светских мероприятиях "не про вино" — не просто в формате "дали вино на мероприятие", а Анатолий сам туда выезжал и рассказывал людям о винах. Я придумал клеить на бутылки стикер с логотипом Simple, чтоб сразу было видно, кто импортер. В школе вина "Энотрия" открыли вечерние курсы — и на них стало записываться много людей, не профи, а просто интересующихся. Мы поняли, что это направление также следует развивать.
М. К.: Пока Анатолий углублялся в винную тему, я много разговаривал с виноделами о бизнесе. Как устроены у них продажи? Как разные подходы срабатывают на разных рынках? Как работают их импортеры в Японии и в Америке? И они же мне объяснили, что прямые продажи — это круто, это бoльшая маржа, это деньги сразу.
Надо сказать, что работа с федеральными сетями и розницей шла очень туго вплоть до кризиса 2014 года, после которого в самой этой отрасли произошли существенные перемены. В начале 2000–х нормальную работу с сетями мы выстроить не могли и поэтому решили создавать собственную розницу. Первый розничный магазин мы открыли в декабре 2003 года на Ленинградке.
Слышал, что со следующего года в России разрешат продажи вина онлайн?
А. К.: Осенью ожидается законопроект о разрешении торговли вином, но только для категории ЗГУ… То есть только для небольшой категории вин российского производства. Это не вполне то, что нам нужно.
М. К.: Не совсем так. Я за этот закон лично бьюсь уже с десяток лет. Если его не примут, то мы вообще никуда не сдвинемся. Из–за отсутствия алкоголя в онлайн продуктовой корзине у нас в стране в целом тормозится e–com. В мире доля онлайн–продаж продуктов уже составляет около 14%, а у нас только 2%. При этом онлайн–торговля — это конкуренция классической сетевой рознице, которая способствует снижению цен на все товары, и это хорошо для потребителя. Но если разрешат торговлю в интернете хотя бы для вин ЗГУ и Минздрав, выступающий главным оппонентом введения этого закона, увидит, что он не грозит алкоголизацией населения, то, я надеюсь, постепенно разрешение распространится и на другие категории вин и другого алкоголя. А далее логичным шагом будет и снятие запрета на рекламу алкоголя и специализированную периодику, что, безусловно, повысит общий уровень культуры потребления. Главное сейчас начать!
Как смена поколений отразится на винном рынке?
М. К.: По–разному. В разрезе производства вина может случиться так, что новое поколение не захочет продолжать дело родителей, а может, наоборот, поднимет уже чахнущие хозяйства. Но кое–что мы потеряем безвозвратно. У компании Riedel, например, стагнирует ручное производство бокалов, никто не хочет делать эту работу, сложная старинная профессия умирает! Но меня больше волнует, как поколение Z будет мыслить и выбирать в глобальных категориях.
Например, очень отчетливая установка на питание вне дома меня даже немного пугает. Вроде бы это должно развивать ресторанный сектор. Но на самом деле еда превращается в постоянный полуфастфуд: прибежал на рынок, тяпнул вьетнамского супа и побежал дальше. Теряется традиция домашних застолий. Уже появился даже тренд строить дома без кухни или с какой–то минимальной каморкой с холодильником и кофеваркой — мол, дома я делаю только яичницу. Подобные изменения стиля жизни так или иначе скажутся на потреблении вина.
А. К..: Я не столько переживаю за судьбу вина — ведь оно как продукт существует уже 8000 лет, это часть цивилизации. Да, будет и дальше идти глобализация, да, будет сокращаться производство, потому что больше половины вина в мире делается в Европе, а она проседает, да, будет как–то колебаться потребление, но глобально в ближайшие 100 лет роль вина в нашей жизни не изменится.
М. К.: Есть еще и другой аспект, новое поколение привыкло мгновенно получать информацию. Человек, который ничего не знает про вино, может за минуту узнать о конкретной бутылке все, что ему нужно: рейтинги, реальная цена и т. д. И если предыдущее поколение смотрело тебе в глаза и верило на слово, то это церемониться не будет, ему никто не сможет продать все что угодно.
Какие планы у группы компаний на ближайшие 5 лет?
М. К.: Когда будет легализован e–com, потребуется полная реструктуризация этого направления, в этом я вижу самый большой челлендж. Откроем еще несколько региональных филиалов, вряд ли больше пяти. Сеть Simple Wine будем расширять, в Москве до конца этого года появится еще пять специализированных розничных магазинов, а за 5 лет, я думаю, мы удвоим их количество, в том числе будем открывать новые магазины в Петербурге, Ростове, Краснодаре, Екатеринбурге.
А. К.: Важным аспектом развития будет обучение персонала и общее поднятие профессионального уровня. Мы, конечно, никогда не переставали этим заниматься, но из–за бурного развития и разрастания в последние годы немножко "забегались", и нужно взяться за это дело тщательнее, чтобы завершить создание "команды мечты".
