Человечеству всегда не хватало в жизни ярких красок. Поэтому красители — кармин, пурпур, индиго — зачастую оказывались очень важны не только для моды, но и для экономики целых стран. Но королем всех красок долгое время оставался ультрамарин, он же ляпис–лазурь. Были времена, когда его продавали за золото по весу, гран за гран. В середине XIX века этот краситель был уже не столь дорог, но все равно цена его определенно кусалась, а французская фирма "Братья Дешан", наладившая производство синтетического ультрамарина, процветала.
Однако процветание это было недолгим.
Жизнь цвета ультрамарин
Человеком, наладившим производство ультрамарина в России (да еще и такого, что качество его превосходило импортные образцы), был российский подданный немецкого происхождения Георгий Иванович Веге, неплохой химик и еще лучший предприниматель. Под свой, как сегодня сказали бы, стартап он приобрел участок земли на берегу Невы. Причем, будучи человеком расчетливым, землю выбрал с умом. Дело в том, что рядом располагалось загородное хозяйство Александро–Невской лавры — небольшой монастырь, или, как это еще называется, киновия. А монастырь — это, значит, как минимум дорога, причем добротная. То есть внешне дикий, а потому недорогой участок между Невой и Оккервилем имел хороший подъезд, да еще и выход к Неве — тоже немаловажной в питерских условиях транспортной артерии и источнику воды, необходимой для выработки ультрамарина.
В 1876 году завод, получивший в честь выгодного соседства название Киновиевский, заработал. Да так успешно, что скоро продукция его не только насытила российский рынок, но и стала поставляться за рубеж. При этом Веге отчаянно демпинговал. Если раньше цена на ультрамарин, поставлявшийся из Европы, могла достигать 120 рублей за пуд, то теперь дельта цен составляла от 3 до 20 рублей. Иностранные конкуренты были вынуждены покинуть российский рынок, а московское подразделение "Братьев Дешан" и вовсе закрылось, став нерентабельным.
Дела промышленника пошли в гору, и в 1890 году он выстроил на территории завода роскошный особняк в модном на ту пору стиле эклектика. Лестницы с чугунными перилами, богатая лепнина, широкие витражные окна — эта постройка сделала бы честь и городскому центру. Но хозяин первого российского ультрамаринового завода предпочитал жить поближе к своему детищу. Это была нормальная для своего времени практика — строить хозяйское жилье прямо на производстве. Здесь Георгий Веге и прожил 22 счастливых и весьма деятельных года.
Пошел пигментными пятнами
Прожил бы, наверное, и больше, но стремление контролировать жизнь предприятия в режиме 24/7 не доводило до добра никого из промышленников той поры.
Технология выработки высокоценного красителя была далека от экологически чистой — предполагала двухэтапный обжиг смеси алюмосиликата с серой, содой, битумом и еще полудесятком различных веществ. Из заводских печей валил густой желтоватый дым, пахнущий как вулканический выброс, и вдыхание его сохранению здоровья явно не способствовало.
Кстати, сын промышленника Роберт Веге, ставший в 1912–м наследником отцовского предприятия, при первой же возможности жилье сменил, выстроив себе дом на Крюковом канале.
Успешность ультрамаринового бизнеса напрямую отражалась на быте рабочих. В то время как работники большинства предприятий Петербурга жили в бараках и имели немного социальных благ, на Киновиевском заводе царил едва ли не развитой социализм: было построено вполне приличное жилье, больница, школа, существовал определенный соцпакет и начислялись пенсии. В общем, образцовое предприятие. Это совершенно определенным образом отражалось и на результатах труда. В 1896 году на Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде Киновиевский завод получил премию за высокое качество продукции и право использовать на упаковке продукции изображение государственного герба, даровавшееся лишь избранным производителям.
На месте первого ультрамаринового завода России сегодня работает предприятие–наследник — НПО "Пигмент". Судя по всему, дела у него идут неплохо. Но особняк отца–основателя постепенно разрушается, и скоро, похоже, от этого свидетельства коммерческих успехов Георгия Веге не останется ничего.
