Выручка петербургских коллекторов значительно выросла. По сравнению с допандемийным 2019 годом она увеличилась вдвое, превысив 4,6 млрд рублей, выяснил "Деловой Петербург".
Переиначив слова Глеба Жеглова, что вор должен сидеть в тюрьме, получится, что каждый взятый в долг рубль должен быть возвращён тому, кто его ссужал. Сетования, что проценты большие, а коллекторы часто действуют без стыда и совести, совершенно не входя в положение должника, — всё это, следуя другой идиоме, эмоциональная пыль.
Впрочем, бизнес ловко орудует своими долгами: где–то берёт, перезанимает, потом реструктурирует, списывает, забывает и начинает заново. То, что такие действия потенциально могут создать сложности банкам, поставщикам, учредителям, в расчёт, как правило, не берётся. Дошло до того, что даже налоговой, которая бьётся над наполнением бюджета (а значит, и над выплатами социально незащищённым гражданам), тоже пришлось научиться прощать: не хочешь платить — ну давай обанкротим, что–то распродадим, остатки спишем. Причём такой подход применяется не только к компаниям, но и к физлицам. Написано несчётное количество законов, которые позволяют людям брать чужое и никогда не отдавать. В одном из решений суда о банкротстве местного жителя было указано, что при долгах в пару миллионов рублей в конкурсную массу вошла только зарядка от телефона. Больше у персонажа в собственности ничего не было.
Кредиторы в итоге лишь теряют деньги, которые могли бы потратить как минимум на другие кредиты, как максимум — на налоги.
Этическое воспитание говорит, что чужие долги не должны волновать: занял ли предприниматель на развитие бизнеса, но не учёл свалившуюся на голову пандемию, оформил ли пенсионер в залог единственную квартиру, чтобы заработать на криптовалюте, но прогорел. Платить по долгам должны все. Жажда наживы, наверное, и должна приводить к неизбежности последствий. С другой стороны, как быть с теми, кто пытается выживать, собирая детей в школу на микрозаймы? Богатых нигерийских родственников, внезапно оставляющих миллионы долларов в наследство, нет ни у кого — а долги возвращать и в этом случае придётся. Деньгами ли, квартирами или велосипедами.
Ни один должник никогда не признается, что испытывает муки совести от того, что его неплатежи по кредитам увеличивают стоимость займов для его соседей. Или для конкурента по бизнесу. У каждого из них своя трогательная история, которая всегда начинается с первого непродуманного решения оформить ссуду. Не важно, какая была цель: купить оборудование или красиво съездить в отпуск. Часть вины, конечно, лежит на кредиторе: он выдавал, чтобы подзаработать на процентах. И на пени со штрафами, когда должник окажется в финансовой луже.
Миллионные расходы регулятора на повышение всероссийской финансовой грамотности (за годы гранты получали целые институты и школы) пока привели к нулевому результату: люди как брали в долг, так и берут. Потому что пока им дают. Но денежная масса может скоро сократиться, и тогда те, кто из последних сил перекредитовывается, чтобы погасить текущие обязательства, окажутся один на один со своими проблемами.
Государство может придумывать какие угодно механизмы финансовой поддержки. Может быть, законодатели скоро вспомнят о дореволюционных долговых ямах, которые хоть как–то сдерживали алчность должников. В ту эпоху, если верить книжкам, в них загоняли картёжников и прочих повес. Но спустя сто лет пороки не изменились: нынешнее потребительское общество требует самых современных гаджетов и высокого уровня жизни. Обратная сторона этих хотелок — дорогие финансовые ресурсы. Неспроста же лет десять назад появились микрофинансовые организации. И в том числе для бизнеса, который вдруг стал закладывать в них свои автомобили и квартиры, чтобы рассчитаться с поставщиками.
И экономика родила бенефициаров, то есть коллекторов.
