Сеть в себе. Какой очнется планета после пандемии

Глупо надеяться, что люди поумнели, гуманизировались и в истории человечества больше не будет глобальных войн. Войны — это вехи, переломные точки, меняющие мир, мировосприятие и сам ход истории. Истории ведь скучно идти по одной прямой линии без зигзагов. Понятно, что никакой научно–технической революцией, даже пятой, от истории не откупиться, — жертва должна быть значительнее. Очень крупно повезет, если за войну нам зачтут нынешнюю эпидемию.

Законы жанра требуют, чтобы мир после нее изменился, поделился на "довоенный" и "послевоенный". Понятно, что прогнозируемые падение спроса на бизнес–центры, рост онлайн–покупок и разорение всего малого бизнеса — слишком ничтожные изменения со всемирно–исторической точки зрения. Последствия должны быть глобальны. Гигантская рецессия мировой экономики — да, но само по себе это изменение количественное, а не качественное.

Скорее всего, люди перестанут здороваться за руку. Этого не произошло бы иначе, потому что невозможно разрушить такой мощный стереотип. Однако сейчас прекрасный повод, а рукопожатие — действительно ужасная штука, ведь при каждом передаются миллионы бактерий. Исчезнут и все дружеские объятия, поцелуи и т. д. Не будем заниматься дешевым троллингом и утверждать, что одновременно реабилитируется римский салют, — это не важно. Важно, что физическая и, как следствие, психологическая дистанция между людьми увеличится.

Медицинская маска войдет в повседневную культуру, благо постмодернисты обожают такие штуки. Но не как негативный символ смерти, типа Доктора–носа, а как позитивный символ безопасности. Люди станут носить их просто так, безо всяких эпидемий, — как сейчас в Юго–Восточной Азии. На смену открытому обществу придет закрытое. Барьер станет иконой.

Наиболее очевидное глобальное следствие — преждевременная смерть зарождающейся шеринговой экономики. От Airbnb, blablacar и Uber до хипстерской, но кажущейся вполне перспективной моды на временное пользование вещами вместо приобретения новых. Не потому, что люди будут бояться чужих микробов, а потому, что они начнут ценить дистанцию.

Безотносительно того, как быстро туристическая отрасль оправится после удара и доходы людей вернутся на уровень, позволяющий путешествовать, сами по себе путешествия потеряют свою универсальную ценность. Сегодня среднестатистический представитель среднего класса живет и работает с мыслью об отпуске, в котором он едет познавать мир. Но идея барьеров противоречит идее мобильности.

Ради какого отпуска он тогда будет жить? Посвятит ли досуг политике (скорее всего, в праворадикальных формах, обусловленных подозрительностью к чужим и неизбежным падением уровня жизни из–за коллапса в экономике)? Или станет, сидя дома, активно потреблять и производить культурные ценности? Это интересно и важно, но пока не ясно.

Единственное, в чем мы можем быть уверены, — интернет не пострадает. Более того, он станет абсолютным. Если сегодня с помощью интернета вы арендуете на Airbnb квартиру в Риме и именно Рим является целью, а интернет — средством, то далее никакого Рима не будет. Останется только интернет, который должен будет предложить возможности потратить время и деньги внутри себя. Психологический удар по открытости общества и экономический — по сфере услуг — это шаг назад, в сторону индустриальной эпохи. Но — с развитым интернетом. Просто мечта любителей дизельпанка и антиутопий.