Ведомство Александра Бастрыкина всерьёз взялось за КГИОП. Но чиновники имеют большой опыт общения со следователями. Пока что из неприятного он закончился для них только фильмом.
На прошлой неделе Следственный комитет сообщил о возбуждении уголовного дела "о превышении должностных полномочий сотрудниками КГИОП". Причём находится оно на контроле у заместителя главы СК и бывшего начальника петербургского управления Александра Клауса. У СК, согласно опубликованному на его сайте пресс–релизу, две претензии. Первая неточно сформулирована, поэтому про неё особо не пишут. По версии следствия, неустановленные чиновники комитета, "превышая свои должностные полномочия… выдавали заключения о расположении исторических зданий вне границ территорий объектов культурного наследия".
Проблема в том, что историческое здание как юридический термин может находиться только в зонах охраны, потому что фигурирует в посвящённом им законе. А территории объектов культурного наследия и зоны охраны — это две разные, причём не пересекающиеся сущности. Таким образом, эта претензия просто лишена смысла.
Такие разные зоны
Скорее всего, в пресс–релизе путаница — вместо границ памятников имелись в виду границы зон охраны. То есть КГИОП будто бы давал заключения об отсутствии таких зон там, где они были, что позволяло не учитывать их требования при новом строительстве. Градозащитники видят здесь отсылку к истории со зданием на ул. Шкапина, 43–45 (склад–холодильник товарищества "Унион"). Оно по документам проходило как сталинское. На схемах, приложенных к закону о зонах охраны, в этом месте изображена зона периферийных районов, где сталинская застройка охраняется. Но в судах чиновники предпочли придерживаться линии, что Адмиралтейский район является одним из центральных, а потому периферийные зоны там не действуют. Значит, склад–холодильник может быть снесён, что с ним и случилось.
Вторая претензия — более понятная. Она о том, что "искусственно изменялся год постройки зданий на период времени позже 1917 года". О практике таких "омоложений" (путём исправления года постройки в документах) уже много написано. Формально проверка проходила по трём адресам, где градозащитники подозревали нечто подобное, — по Рижскому пр., 26 (дом Лапина), 20–й линии В.О., 19 (манеж Финляндского полка), и Малому пр. П.С., 4 (бани Екимовой). Во всех этих случаях речь идёт о старых, но существенно перестроенных зданиях, и спор шёл, достаточно ли в них осталось дореволюционных конструкций, чтобы считать дома историческими. Ещё одно здание, заинтересовавшее следователей, — Уральская ул., 1 (Васильевский винный городок) — в комитете признают историческим, но согласовали разборку значительной части его конструкций на основании аварийности.
В комитете по охране памятников заявили, что сотрудничают со следствием, но претензии отвергли. Там напомнили, что "КГИОП не является органом, уполномоченным на определение или изменение дат постройки зданий". Градозащитники признают, что формально это правда, но у комитета есть весь массив исторической документации, чтобы выявить и не согласовывать проекты с сомнительными датами постройки.
Письмо позвало в дорогу
Следователи продолжают работу, опрашивая свидетелей и выезжая на места сносов (так, на сайте СК новость про Петербург проиллюстрирована фотографией, видимо, бань Екимовой, похожей на кадры из украинских городов). В пятницу в СК приглашали зампреда петербургского ВООПИиК Александра Кононова. Он сказал "ДП", что "хочется понять направление розыска". С одной стороны, ясно, что непосредственным поводом для возбуждения дела стало недавнее обращение в СК 54 муниципальных депутатов и депутата ЗакСа Бориса Вишневского, указывавших как раз на те адреса, которые сейчас изучают следователи.
"С другой стороны, это давняя проблема, и, может быть, за исключением манежа лейб–гвардии Финляндского полка эти объекты в заявленной теме не самые криминальные и яркие", — добавил Кононов. В свою очередь, градозащитный юрист Павел Шапчиц отметил, что СК по какой–то причине не привлекает МВД и поэтому ограничен в средствах. Кроме того, следователи могли бы заняться ещё одним сюжетом — невключением выявленных объектов в реестр (как с НИИ бумаги на 2–м Муринском, 49), говорит он.
