Впечатлений о медицине к почти 42 годам у меня набралось немного, что и хорошо. Из главенствующих воспоминаний — детские посещения поликлиники, которые редко сулили что–то приятное. Тухлый свет лампочек, запах, очереди, колючая сдача крови под пристальным взглядом какого–нибудь пластмассового жирафа на шкафу, призванного облегчать детям жизнь. В общем, ходить по врачам мне не нравится с детства, что, признаюсь, не способствует вырабатыванию европейской привычки периодически справляться о своём здоровье.
При этом в России мне чаще попадались хорошие врачи, чем наоборот. Интересно, что чем дороже было медицинское учреждение, тем хуже результаты и впечатления. Это касается и одной популярной стоматологии из пяти букв, где мой всю жизнь интактный рот приговорили к тридцати тысячам рублей, после чего я с негодованием оставил это доброе заведение, отправился в какой–то тихий двор к бабушке, которая за десять лет подрихтовала мне один–единственный зуб. Я не уверен, что она сказочно богата, но врач превосходный, а главное — честный. И в целом, повторюсь, мне на таких везло.
"Многие не ценят главное преимущество медицины в России, — посмеивался один врач, — она абсолютно доступна! Записаться проще простого. Если бы я уехал в Европу, как и собирался, вы бы ко мне попали очень нескоро". Опыт зарубежных поездок не помог мне ни подтвердить, ни опровергнуть это заявление.
С проблемой довелось столкнуться только в Ирландии, когда у жены опасно воспалился палец на ноге. Рука впервые тянулась к медицинской страховке, неопытность в вопросе подогревала панику. А также то, что похоронных бюро в славящейся своим фатализмом Ирландии больше, чем медицинских учреждений, — столько я и правда нигде не видел. Но в итоге и здесь спас отечественный доктор — врач спортивной команды, которая, по счастью, в это время оказалась в Дублине.
К слову, буквально за день до этого довелось увидеть местного спортивного эскулапа. Вид у дедушки был такой, будто у него всего два действенных метода от всех болезней: спирт снаружи и спирт внутрь. Но это уже так, для антуража…
За великий процесс рождения ребёнка мы переживали, но недолго, хотя, разумеется, слышали басни про то, что, если ты не отдашь десятки сотен тысяч рублей, мучиться маме придётся с палкой в зубах да под ракитовым кустом. При довольно коротком "тендере" городских заведений мы в первую очередь выведывали о профессионализме врачей и персонала, не сильно беспокоясь, принесут в палату под конец бокал вина или нет. В итоге сделали выбор в пользу Института Отта и не пожалели ни одной минуты. С возникшими затруднениями помогла справиться и 40–я больница Сестрорецка — там мы ещё больше убедились, что качество работы всегда зависит от заведующего отделением. Нам не только помогли в трудной ситуации, но и мягко объяснили, что если вы никогда не умели подкладывать в медицинские карточки благодарственные купюры, то не надо и учиться. На наших глазах вытаскивали куда более тяжёлые случаи, спасали неспасаемое, не прося за это ничего сверху. Ну а после того, как сороковую по полной бросили на борьбу с ковидом, в неё есть вера, не основывающаяся ни на чём конкретно, кроме как на тёплых воспоминаниях людей, изначально боявшихся врачей.
Теперь, правда, приходится бояться людей. Удивительного менталитета, который борется с необходимостью носить маски хотя бы в закрытых помещениях с нескрываемым презрением. Учреждения (включая медицинские), которые обязали всех посетителей соблюдать новый "дресс–код", заручились поддержкой охраны, милиции, юристов — кого угодно, и это работает. Там, где контроль над соблюдением правил не столь жёсткий, люди с удовольствием играют в героев, которые сплотились перед лицом опасности, напрочь игнорируя теорию общественного договора, но не забывая при этом восклицать в инстаграмах про врачей–спасителей.
Впрочем, если вспомнить времена до пандемии, мы ставили совсем другие жирные вопросы: почему русский человек в Финляндии не бросает мусор из окна машины, а между Светогорском и Выборгом хоть фабрику по переработке открывай? Сейчас просто переписан сценарий: весь Дубай ходит в масках днём и ночью, и внутри, и снаружи, и арабы, и англичане, и французы, и русские. Выгулял нос подышать? 500 долларов. Известных случаев мало, но почему–то никто не хочет испытывать на себе. Наша родная и, конечно, горячо любимая страна остаётся коммунальной квартирой из недр генетики, которую мы не ценим. В декабре 2020–го я на 2 дня смог выехать в Брюгге и, стыдно признаться, боялся, что впаду в депрессию, если увижу рождественские огни и беззаботно гуляющих бельгийцев. Вместо этого — вымершие улицы, полицейские машины, ищущие нарушителей масочного режима, огромная аптека рядом с башней Белфорт — в доме, где–то когда–то был магазин сувениров и шоколада.
Ерунда случается. Самое нелепое, что я видел во время пандемии, — детский врач, надевающий бахилы в машине, чтобы не заляпать вирусом чужую квартиру, до которой нужно ещё дошагать по улице. Это инструкция. Примерно такая же, как если бы космонавтам в скафандрах предписывали открывать форточку, чтобы подышать свежим космическим воздухом. Но это скорее смешно, чем страшно. Вытереть пол — это не лечиться.
В России по–прежнему весьма важен человеческий фактор, медицина не исключение. Снижать эффект его действия способен только контроль, и, возможно, именно за счёт этого недалеко от нашего дома в Зеленогорске открыли новую детскую поликлинику, куда дочь ходит с радостью даже на прививки. Я ей искренне завидую — широкие коридоры, информационные табло, возможность снять стресс, посмотрев в холле, как Джерри доканывает Тома. Ничего похожего в моём детстве не было.
