На Дворцовую площадь пустят футбольных фанатов. Раньше мы такого не допускали. А теперь допустили. Площадь переживет. Но мы на Москву становимся похожи. Что плохо.
История такая: летом в Петербурге будет Чемпионат Европы по футболу. На чемпионатах положено открывать фан–зоны, чтобы болельщики там тусовались, пиво пили и футбол на больших экранах смотрели. Когда у нас был ЧМ, то фан–зона была на Большой Конюшенной. Дворцовую тоже хотели под фанатов задействовать. Но мы не дали.
А теперь дали — в качестве второй фан–зоны. Наши чиновники ссылаются на то, что на этом очень УЕФА настаивала. Дайте, говорила, ту площадь, на которой Александрийский столп стоит. Когда мы про это услышали, удивились: неужели в Ньене (это Швейцария, там находится штаб–квартира УЕФА) так хорошо разбираются в наших площадях? Позвонили в Ньен, спрашиваем: чего это вы на нашу площадь? А они ничего ответить не могут, отсылают в Москву, в российский оргкомитет. То есть ноги из Москвы растут.
В итоге в этот раз Дворцовую от фанатов не уберегли. Понятно, что вряд ли что–то страшное с площадью фанаты сделают: в конце концов, она штурм Зимнего для фильма Эйзенштейна пережила. Но дело–то не в материальном.
Имеется у меня опыт общения с иностранными фанатами. Дело было так. Волею обстоятельств я с группой товарищей оказался в одном вагоне с болельщиками из Шотландии.
Поезд шел из Эдинбурга в Лондон. В Лондоне наша сборная играла с англичанами (прогноз был на тот матч 2:1 в нашу пользу). А шотландцы ехали через Лондон в Париж, где их сборная играла с французами.
Шотландцы понимали, что проиграют французам (самый популярный прогноз среди шотландцев — 3:0 в пользу французов), но про французов плохого не говорили.
А говорили плохое про англичан. Англичане, объясняли шотландцы, — жутко неприятные люди. И поэтому учили нас говорить "факен ингланд" (ужасное ругательство) и петь песню про Диего Марадону "О, Диего Марадона" (и что–то там дальше). Марадона, объясняли шотландцы, — главный враг англичан, он чего–то там забил им рукой, и англичане до сих пор в страшной обиде. Еще шотландцы дали шотландский флаг, сказав, что надо при виде английских болельщиков махать этим флагом (белый крест на синем фоне), в итоге английские болельщики впадут в дикую ярость — а что может доставить большую радость российскому болельщику, чем ярость английского?
Еще шотландцы предлагали демонстрировать англичанам голые попы. У шотландцев на этот случай есть специальная национальная одежда — килт (такая юбка, под которую трусы надевать не положено, поэтому показывать врагам голую попу легко и удобно). Шотландцы не раз продемонстрировали нам, как это делать. Действительно, с килтом легко.
Потом мы добрались до Лондона, где наши проиграли англичанам, а шотландцы в Париже выиграли у французов. То есть прогнозы не сработали. Советы шотландцев тоже.
Ни махание шотландским флагом, ни распевание песни про Диего Марадону не произвели на английских фанатов совершенно никакого впечатления. Правда, никто не решился на акцию с голыми попами. Потому что мы — страна высоких духовных ценностей. И килтов не было.
Возвращаясь к Дворцовой. Понятно, что болельщики собираются там пить пиво, петь песни и, возможно, показывать друг другу разные части тела.
Ясно, что Дворцовую площадь физически это не уничтожит. Но наши принципы нарушит.
Будет так: Дворцовую обставят заборами и рамками для проверки безопасности. То есть будет как в фан–зоне на Конюшенной — она концлагерь снаружи напоминала.
Проблема с устройством временного концлагеря на Дворцовой заключается в том, что мы не должны быть похожи на москвичей. А должны быть похожи на англичан, которые не реагируют на ужасно обидную песню про Марадону.
Чем москвичи от нас отличаются, на примере объясню. Был как–то в Москве большой скандал вокруг чемодана компании Louis Vuitton, который поставили на Красной площади (30 м в длину, 9 м в высоту). Скандал был вокруг того, не слишком ли мало денег взяли с Виттона за этот чемодан. Что ставить этот чемодан рядом с мавзолеем — ужасно. Что Louis Vuitton — нерусская фирма и рекламирует нерусские сумки. Вот был бы павильон с выставкой русских шуб — тогда пожалуйста.
Что удивляло в тех московских спорах — ни одного слова о красоте. О том, вписался этот большой чемодан в ансамбль Красной площади или изуродовал ее. То есть ни одного аргумента, который приводили бы в Петербурге. У нас–то спорили бы о том, заслонит чемодан Александровскую колонну или подчеркнет ее строгость.
В этом наше главное отличие от Москвы. И его надо сохранять.
Сергей Балуев, главный редактор журнала "Город 812", специально для "ДП"
