ООН — не вечеринка в Нью–Йорке. Председатель 73–й сессии Генассамблеи ООН об экологии, дипломатии и оптимизме

"Как вы смеете?" — что вы почувствовали, когда услышали этот вопрос от Греты Тунберг?

— На самом деле у меня была возможность лично встретиться с Гретой перед ее речью. Я думаю, что она говорит все это очень серьезно; она действительно озабочена проблемой климатических изменений. И Грета очень сильная личность. Уж не знаю, хотела ли она этого, но она дала импульс всемирному движению молодых людей, обеспокоенных проблемой климатических изменений. В принципе, я и ожидала, что она такая, так что, когда мы встретились, я так и сказала: "Вау, это очень мощно!" Она ведь шокировала многих мировых лидеров, те были весьма смятены, кто–то почти в слезах ее слушал. Я думаю, вот так встряхнуть мир — это как раз то, что нужно было сделать!

Но, знаете, на это можно посмотреть и немного с другой стороны. Вот она спрашивает: "Как вы смеете?" Я бы ответила: "Окей, может быть, мы не сделали достаточно. Но в мире много людей, которые, как я, всю свою жизнь посвятили борьбе за экологию. Я больше 20 лет участвовала в переговорах по климатическим изменениям. Да, миру нужен был громкий голос. Но знаете, не надо преувеличивать. Этот призыв проснуться заставляет нас действовать быстрее. Но я думаю, это должно быть частью диалога, особенно диалога между поколениями". На молодежи, на гретах всего мира тоже лежит ответственность. Они должны не только требовать, но и сами участвовать в решении проблем.

Когда смотришь на Грету, невольно вспоминаются студенческие волнения 1968 года — тогда ведь тоже был такой огромный конфликт поколений. Как вы думаете, как сейчас будут решаться эти противоречия: эволюционным путем или революционным?

— Думаю, в каждый момент истории были свои вызовы. Посмотрите на мир после Второй мировой войны. Стояла задача восстановиться. Во время индустриальной революции важно было по максимуму использовать технологии, чтобы они лучше служили человечеству.

Сейчас мы находимся в ситуации, когда мы уже истратили потенциал нашей системы поддержания жизни. Надо остановиться и задуматься об отношениях между человечеством, окружающей средой и экономикой.

Как это все объединить, чтобы у нас и у будущих поколений было устойчивое будущее? Я думаю, мы сейчас у точки невозврата, и это не преувеличение.

Так революция или эволюция?

— Время наступило критичное. Мы живем в условиях чрезвычайной ситуации. Надо действовать сейчас и осуществлять радикальные реформы — я полагаю, это то, что обычно называют словом "революция".

Понятно же, что крупные корпорации не будут торопиться выполнять соглашения. Как обществу принудить их к этому?

— Прежде всего необходимо уважать нормы международного права и подписанные соглашения. Мне кажется неправильным ставить под сомнение огромную работу, которую провели ученые, показавшие, что это не просто кризис, что мы имеем дело с огромными изменениями в атмосфере, изменениями химического состава атмосферы. Конечно, ответственность лежит не только на государствах, но и на предприятиях. Ведь в случае решения проблемы выгода будет тоже общей. Это ведь вопрос цены, которую придется заплатить за сокращение производительности, за утрату инфраструктуры, потери, связанные с перемещениями лиц, с доступом к еде, с обеспечением нужного уровня здоровья. Все это тоже зависит от климатических изменений — это потери для всех, в том числе и для тех, кто думает, что вся жизнь заключается в том, чтобы только делать деньги.

Вы очень часто пропагандируете мультилатерализм — принцип, основанный на многосторонних соглашениях, которые позволяют каждому государству пользоваться привилегиями в отношениях со всеми партнерами. Самый, наверное, хороший пример успеха этой концепции — ВТО. А кто главный враг мультилатерализма?

— В целом общественное мнение склонно поддерживать коллективное действие и интернациональное сотрудничество. Все понимают, что единственный путь выстроить сильный ответ на текущие мировые вызовы — это сильная система многосторонней дипломатии. Но мы должны дать миру пример, мы должны лучше коммуницировать и лучше объяснять, что и почему мы делаем. Люди ведь нередко даже толком не знают, чем занимается ООН. Они думают, это просто веселая вечеринка в Нью–Йорке. Они не понимают, что мы там нормативы устанавливаем для всего международного законодательства. Нужно объяснять, особенно молодежи, что мы конкретно делаем.

А вы можете привести конкретные цифры о результатах деятельности?

— Сейчас мы находимся в 14 зонах поддержания мира и видим практический результат этой деятельности. Люди реально поняли, что ООН не только говорит, но и занимается защитой наиболее уязвимых слоев населения в этих проблемных регионах. Каждый день ООН кормит примерно 90 миллионов человек. Осуществляет прививки для 50% людей мира. Ну и, наконец, осуществляет физическую защиту и помощь 65 миллионов человек, спасающихся бегством от конфликтов, катастроф.

У меня как у председателя 73–й сессии ГА ООН было семь ключевых направлений деятельности: изменение климата, права мигрантов и беженцев, тема гендерного равенства, роль молодежи в процессах мира и обеспечения безопасности, обеспечение прав лиц с ограниченными физическими возможностями (а это 1 миллиард человек), обеспечение для них и для молодежи достойной работы, ну и, наконец, реформа ООН. Во всех семи сферах у нас была дорожная карта, и мы добились конкретных результатов по каждому из направлений.

Почему–то в этом списке нет слова "технологии". А ведь сейчас столько разговоров, что "1984" Дж. Оруэлла скоро станет реальностью. ООН этим не занимается?

— Наоборот. У нас есть целая группа экспертов, которых объединил генеральный секретарь ООН, и они как раз занимаются проблемой цифровой кооперации. Также идет работа над анализом влияния четвертой промышленной революции. Много осуществляется работы по автономному оружию в части мирового разоружения. На самом деле, если посмотреть на все семь направлений, которые я упомянула, — там везде есть технологический компонент, все завязано на четвертую промышленную революцию. Например, влияние технологий на рынок труда огромно и не всегда позитивно. С другой стороны, это может дать новые возможности людям с ограниченными возможностями. То же самое, когда мы говорим про изменение климата. Например, стоит задача трансфера низкоуглеродных технологий в развивающиеся экономики.

Мы сейчас находимся на развилке. Или мы берем под контроль новые технологии и заставляем их работать на благо человечества, или мы теряем контроль, и тогда технологии будут управлять обществом.

Какие формы бизнес–сотрудничества между Россией и Латинской Америкой кажутся вам более перспективными? Промышленные проекты? Торговля? Туризм?

— Мне кажется, когда речь идет о стратегических альянсах, не следует сосредотачиваться на чем–то одном. Нужно мыслить широко, хотя, конечно, многое зависит от качества двусторонних отношений. Да, экономика, торговля, инвестиции — это крайне важно. Но в то же время вопросы безопасности, науки, культуры не должны игнорироваться. Чтобы построить по–настоящему многополярный мир, нельзя ограничиваться только экономическими вопросами или торговлей. Важен политический диалог.

А вам не кажется, что как раз искусство политического диалога последнее время находится в глубоком кризисе? Например, часть российской делегации на последней сессии ООН осталась без виз.

— Я полагаю, что государство, принимающее у себя ООН, обладает определенными обязанностями. И если уж оно согласилось, то надо их выполнять. К сожалению, в последнее время подобные ситуации возникали, и не только в отношении российской делегации, но и делегаций других государств.

Существует специальный комитет по вопросам деятельности страны, принимающей у себя ООН. В настоящий момент в нем председательствует Кипр. Туда представляются жалобы, чтобы найти решение. Я абсолютно убеждена в том, что должен существовать равный и предсказуемый подход в отношении всех стран, получающих визы.

Единственный инструмент, который у нас есть для дипломатии, — это диалог. И это же единственный путь к решению современных конфликтов в любой точке земного шара. Даже если мы говорим о таких острых конфликтах, как на Ближнем Востоке. Как председатель 73–й сессии Генеральной ассамблеи ООН, я из первых рук знаю, что именно словами и ведением диалога решается большинство серьезных мировых проблем. Стремление к сближению, взаимному уважению — это самое главное в современном мире.

В современном мире также очень высоко ценится свобода информации. Как вы считаете, достаточно ли этой свободы?

— Конечно, доступ к информации крайне важен. Но дело ведь не в самом доступе, а в качестве этой информации. Один из решающих вопросов современности, с которым мы стоим лицом к лицу: что есть истина? Проблема фейк–ньюс, проблема искажения реальности, роль социальных медиа — все это предельно важно. Но здесь мы сталкиваемся с парадоксом, который заключается в том, можем ли мы позволить абсолютную свободу высказывания в этом совершенно непредсказуемом мире. Вы скажете: свобода высказывания важнее всего. Но я глубоко убеждена, что слова ненависти становятся причиной смерти людей. Антисемитизм и подобные высказывания — это не свобода информации, это свобода ненависти. И это сложный вызов — как установить нормы и правила разумного управления информацией.

Все вокруг говорят исключительно про проблемы и будущие катаклизмы. А есть ли свет в конце тоннеля?

— Надежду терять нельзя. Я оптимист, потому что женщина–политик просто не может терять надежду.