Мир борется за климат — чтоб не теплел: в Лондоне активисты перекрывают мосты, в Берлине — дороги, в Амстердаме — музеи. Полиция пока не на стороне экоактивистов. Мы тут в России, конечно, к Грете Тумберг скептически относимся. Но не все: наши руководители решили подписать соглашение по климату, которое 3 года не подписывали. Но не потому, что Грета Тумберг так на Кремль подействовала. А потому, что там Ломброзо перечитали.
Борьба с социальной несправедливостью и ценами на бензин на Западе отошла на второй план. В тренде борьба за климат. Мы неожиданно это осознали — когда посмотрели выступление Греты Тумберг в ООН. 16–летняя шведка там сказала, что "мы стоим на пороге вымирания, а вы (то есть руководители стран) только про деньги говорите. И если вы нас предадите, то мы вас не простим". В общем, перешла к угрозам.
А на неделе движение Extinction Rebellion (то есть "Возрождение против вымирания") провело акции в мировых столицах. Баррикадировались в автомобилях, захватывали торговые центры. Требования у Extinction те же, что и у Тумберг: надо срочно что–то с потеплением делать.
Мы в России тоже все за климат. Но перекрывать движение не готовы. Не воспринимаем глобальные изменения как проблему, ради которой надо садиться на 15 суток. А Грету Тумберг вообще осуждаем. Не за выступление, а потому, что нельзя детей во взрослых играх использовать. То есть мы с проблемы климата переключились на проблему подростка. Это не потому, что мы детей больше любим, а потому, что нам про климат — слишком абстрактно. Мы на стадии борьбы со свалками находимся. Вот свалка в Шиесе или мусоросжигающий завод в Горелово — это четко, понятно, конкретно.
Не можем мы пока быть в тренде мирового экоактивизма, не дошли до этой стадии. И если бы у нас даже кто и вышел на Дворцовую или Болотную по поводу того, что в Кремле недостаточно с потеплением борются, то на него бы странно посмотрели: ты чего, брат, у нас же других проблем навалом, не до климата сейчас.
Тем более что Кремль без всяких давлений взял и подписал Парижское соглашение. Тут на Западе сильно удивились — потому что российское руководство считается климатоскептиком. Сомневается, что у потепления антропогенная природа. Может, оно книжку Майкла Крайтона читало (Крайтон не только про "Парк Юрского периода" писал, но и про климат тоже — уверял, что цифрами про всеобщее потепление народ специально стращают) или Юлии Латыниной наслушалось — она тоже не верит в потепление.
И вот люди в Кремле под воздействием Крайтона и Латыниной в глобальное потепление долго не верили. Или даже верили, но находили в нем немало прекрасного: на полярных шельфах нефть можно добывать, Северный морской путь использовать. На отоплении, опять же, экономить. То есть сплошные выгоды от изменения климата.
А тут раз — и из климатических скептиков в антискептиков превратились. И подписали соглашение. Что, понятно, привело кремленологов в транс. Стали искать объяснения. Зачем? Почему? Может, потому, что Трамп из соглашения вышел. Или ФСБ новые данные собрала.
У меня другая версия имеется. Про итальянского ученого Ломброзо.
Этот Ломброзо, профессор судебной медицины, интересовался двумя вещами: в каких странах возможны революции и как отличить преступника от честного человека.
В частности, он утверждал, что люди, живущие на равнине, сильно отличаются от тех, кто живет в горах.
Люди равнины — это мы, большая часть населения России. Люди равнины верны традициям, не любят новаций, рождают не очень много гениев, зато привержены сильным правительствам.
Люди, живущие у моря, отличаются экспансивностью воображения и непрочностью общественного строя. Люди из сухих стран более энергичны, чем из стран влажных. Люди, живущие в горах, с трудом признают власть центральных правительств.
Таким образом, по теории Ломброзо, народные возмущения маловероятны в холодных странах с сырым климатом (жаркий климат создает либералов, сухой — повстанцев).
С преступностью все наоборот. По Ломброзо, при холоде преступники действуют активнее, чем в тепле.
Таким образом, его теория объясняет, почему в России преступность долго не могут победить, несмотря на усилия разнообразных органов.
Но если климат меняется, то и наше население может вдруг оказаться более энергичным и, возможно, даже приобрести экспансивное воображение.
Вот и решили поддержать стабильность.
Сергей Балуев, главный редактор журнала "Город 812", специально для "ДП"
