Старики, разбойники: "Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни"

Новостей две, и начну с хорошей. Жить вы, скорее всего, будете долго: за восемьдесят. А если вы — свежеродившаяся в Евросоюзе девочка, то у вас шанс 50% дотянуть до 100. Бонусом к этой новости является то, что срок активной жизни тоже возрастает, — лет до восьмидесяти мы плевать будем на всех, и колбаситься, и растопыриваться.

А вот дальше — новость похуже. Где–то после 80 необходимость патронажа все же возникнет. Это плата за длинную, длинную жизнь. Мы уже не сможем сами парковать машину перед супермаркетом, чтобы пополнить запасы кофе без кофеина, сладостей без сахара и памперсов для взрослых. Нам, скорее всего, придется отправляться в чужой дом, — nurse house, альтенхайм, пансионат для престарелых… В общем, в богадельню. И вот про этот период жизни нам решительно ничего не известно. И мы хотим и страшимся узнать про свой финал суровую правду — так подросток в начале полового созревания заглядывает в медицинскую энциклопедию.

Тут много неожиданного. Например, в старости включенность в социальную жизнь оказывается важнее здоровья (то есть старость — лишь во вторую очередь медицинский вопрос). Или: билингвы в среднем на 5 лет позже впадают в деменцию, да и любая тренировка мозга оказывается полезна.

Нас это удивляет, потому что на русском языке популярных книг по гериатрии и геронтологии нет. Мы ничего не знаем про глубокую старость, а незнание пугает хуже самой ужасной правды. Единственная толковая книга на эту тему, известная мне, — "Стареть, не старея" Рюди Вестендорпа (убеждающая, однако, что не стареть, увы, не получится). Вот почему, услыхав о свежей геронтологической бомбе от Corpus, я впился в "Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни".

Это был абсолютно правильный выбор.

83–летний автор дает, что называется, социальный очерк жизни нидерландского дома престарелых. Чем–то она напоминает жизнь в "Республике ШКИД": обитатели воюют с руководством, порою сильно закладывают за воротник (хотя принимать алкоголь, согласно правилам, можно не чаще 2 раз в день), устраивают теракт против аквариумных рыбок и прячут запрещенную к проживанию таксу. Еще эта жизнь напоминает "Тимура и его команду": главный герой с разбитной компашкой на инвалидных колясках организует полузакрытый клуб, устраивающий вылазки то в казино, то в гольф–клуб, то на кулинарный мастер–класс. За первые сто страниц чтения я раз пять рисковал умереть от смеха — несмотря на то что с двадцатой страницы ясно, что Хендрик Грун есть маска и псевдоним профессионального писателя, который, правда, в мельчайших подробностях ознакомлен с жизнью дома престарелых. Словом, перед нами крайне увлекательный, очень тонко написанный, замечательно обучающий и просвещающий — но роман. Где есть все — от реальной любви, возникающей на 84–м году жизни, до спокойного перечисления признаков слабоумия вследствие болезни Альцгеймера. Проблема в том, что худлит, романы–повести, — это вне сферы моих интересов.

Так вышло потому, что я ошибся. Издательство Corpus выпустило в свет сразу две книги о последних годах человеческой жизни: чистую беллетристику "Записки из амстердамской богадельни" и чистый нон–фикшен "Все мы смертны" американского врача Атула Гаванде. Первая книга смотрит на эти годы глазами старика. Вторая является медицинским комментарием. Обе готовят нас к вхождению в ситуацию, которой в истории человечества еще не было, поскольку человечество еще не знало феномена массовой долгой старости.

Я, не зная о выстреле сразу из двух стволов, схватился за ту книжку, что пришла ко мне первой, — и прочел ее влет, смеясь и плача. А сейчас примерно с той же скоростью, только с меньшим диапазоном эмоций, дочитываю вторую. И того же искренне желаю вам.

Черт его знает — а вдруг как нам придется провести остаток дней в одной богадельне. Тогда мы будем знать, как нам собрать дрим–тим и, чтобы не умереть с тоски, совершать вылазки в поисках новых ощущений… Я лично за мастер–класс по синхронному плаванию!..