Трудности российского экспорта

В России сегодня складывается очень интересная ситуация: страна бьет рекорды по сбору и экспорту зерна, но не может существенно нарастить экспорт продуктов переработки зерна. Так, в прошлом году Россия экспортировала 35 млн т зерна, а экспорт муки составил 250 тыс. т. Сопоставьте эти числа. В этом году рекордный урожай за все времена, экспорт ожидается на уровне 50 млн т, а экспорт муки будет примерно 300–350 тыс. т. Что происходит? Турция покупает наше зерно, перемалывает его и продает муку в те регионы, где должны присутствовать мы, например на Ближний Восток, в Африку. Какая поддержка экспортеров в Турции? Если ты экспортируешь 100 т муки, то тебе разрешают купить по льготной цене 130 т зерна из специального фонда. Благодаря этому турецкая мука присутствует сегодня в очень низком ценовом сегменте. То же самое происходит сегодня и на Украине. Несмотря на все сложности, она не сокращает экспорт продовольствия. Казахстан за последние 4 года вышел на очень хорошие объемы по экспорту.

В России при рекордном уровне урожая зерна простаивает примерно 40% мощностей мукомольных предприятий. Хотя у нас сегодня прекрасные возможности поставлять на мировой рынок высококачественную муку. Мы активно изучаем предложение муки на внешнем рынке. В ОАО "ЛКХП Кирова" лаборатория оснащена по последнему слову техники, регулярно анализируем продукты иностранных производителей. Поверьте, мы можем сделать продукт под любую спецификацию клиента. Более того, широкая география закупки зерна позволяет составлять помольную партию для производства муки высокого качества. Зарубежные мельницы используют для улучшения качества муки вспомогательные вещества. Но мы проигрываем ценовую конкуренцию. В структуре себестоимости экспортеров 30–50% затрат приходится на доставку. Есть субсидии экспортерам, но на железнодорожный транспорт, а мы используем в основном водный, и по нему субсидий нет.

ОАО "ЛКХП Кирова" — развивающийся экспортер, который заинтересован в выводе своей высококачественной продукции на новые внешние рынки. Ведем переговоры. На нас несколько раз выходил Иран. Но пока мы не проходим по цене, и все тут. Мы даже не можем понять, на сколько наша продукция дороже, так как другая сторона нам ничего не комментирует. Экспортировать в Европу мешает нам не только цена, но и заградительные барьеры.

Девальвация не способствует преодолению ценовых барьеров. В условиях ослабления рубля что сейчас делают сельхозпроизводители? Поднимают цены на зерно. И я пока не понимаю, что у нас получится с экономикой: рубль ослабляется, и себестоимость растет. Потому что активизировался экспорт зерна и сельхозпроизводителям выгоднее продавать продукцию на внешних рынках, чем на внутреннем.

При этом сейчас вся государственная поддержка уходит сельхозпроизводителям. И в этом формате мы более или менее неплохо живем, но если говорить про экспорт, то такой государственной поддержки недостаточно. Мы обратились с вопросом о льготном кредитовании покупки зерна в правительство РФ. С 21 апреля 2018 года после продолжительного согласования вступают в силу поправки в приказ Минсельхоза России № 24, которыми расширен перечень направлений льготного кредитования. Впрочем, субсидии нам нужны не в первую очередь. Для нас сегодня важнее работа с торговыми представительствами, чтобы мы не тыркались, как слепые котята. Куда мне обращаться, где наши торговые представительства за рубежом, как искать новых потенциальных клиентов? Плюс аналитика по ценам нужна, хочется понимать, по каким ценам торгуют сегодня конкуренты — Украина, Казахстан, Турция, Пакистан. Мне торговые представительства 3 месяца не могли предоставить информацию.

С 18 по 20 апреля я в составе российско–китайской межправительственной делегации принимала участие в поездке в Китай. Такого рода поддержка со стороны государства создает уникальные возможности не просто установить деловые отношения, но и закрепить их на правительственном уровне, а также обеспечить контроль реализации всех достигнутых договоренностей. В настоящее время складывается качественный симбиоз между властью и бизнесом, который может давать ощутимые результаты в продвижении не сырьевого экспорта. Со стороны власти требуется помощь в преодолении административных барьеров, а бизнес, в свою очередь, сможет обеспечить активный выход на потенциально интересные внешние рынки. ОАО "ЛКХП Кирова", принимая во внимание производственно–технологический потенциал, способно стать драйвером отрасли и ключевым игроком мирового рынка муки, который позволит РФ занять ведущую позицию на рынке Китая.

У нас очень хорошие позиции по экспорту — второе место и по объему, и по темпам прироста. В 2015 году мы поставили себе цель удвоить экспорт в течение 5 лет, за прошлый год нарастили на 37,4% — это грандиознейший рост. Так что есть перспективы добиться поставленной цели. Прошлый год стал первым, когда компании несырьевого сектора обогнали по объемам представителей добывающей промышленности (сырьевой экспорт составил $6,4 млрд, а несырьевой — $7 млрд). Если раньше полиграфическую продукцию печатали в Финляндии и везли сюда, то сейчас все кардинально изменилось: у нас дешевая бумага, у нас выгоднее печатать. Печатают здесь и везут туда. "ИЗ–Картэкс" сделал феерический рывок по экспорту экскаваторов. Петербургский тракторный завод продал 183 трактора за границу. Причем у них очень широкая география поставок. ЛКХП Кирова демонстрирует серьезные достижения. На их долю уже приходится 26% вывозимой из России муки. Мы продаем все — от мороженого до турбин. Для нас крайне важно, чтобы выросли тысячи цветков. Мы не собираемся определять перспективность или бесперспективность каждого направления. Будем помогать каждому. Почему? Объясню: когда в 2013 году впервые в новейшей истории города делали концепцию развития промышленности, то некоторые горячие головы говорили: давайте признаем легкую промышленность неперспективной для Петербурга. Тогда действительно легкая промышленность переживала сложные времена, а сегодня мы наблюдаем резвый рост малых и средних предприятий в этой отрасли. Так что то, что сегодня кажется бесперспективным, завтра окажется очень нужным. А если мы определим перечень бесперспективных отраслей, то мы их в городе больше никогда не увидим. Мы сейчас пытаемся сделать из Петербурга пилотный регион для развития станкостроения, стимулировать производство и продажу российских станков через механизм налоговых вычетов. Иногда только вербальные меры оказывают позитивное влияние. Например, в кризис сделали список стратегических предприятий. Никаких преференций эти компании не получили, но банки охотнее кредитовали предприятия из списка. Для многих наших предприятий за рубежом важно политическое прикрытие. Западные партнеры иначе относятся к компаниям, которые присутствуют в правительственной делегации во время визита в ту или иную страну. Таким компаниям обычно немного легче работать. Мы долго пробивали стенку в Казахстане для наших фармацевтических компаний. И к визиту губернатора они сняли все ограничения. В целом у меня хорошее впечатление от того, что происходит в промышленности, я вижу серьезные заделы для развития. По всей номенклатуре и по всем странам у нас рост, за исключением США. В 2017–м, как и в 2018–м, федеральное правительство приняло беспрецедентные меры поддержки. В частности, в рамках российского экспортного центра: субсидирование транспортировки по железной дороге, доставка экспонатов до выставки, сами выставки субсидируют. Сейчас мы можем проработать дополнительные меры, в частности субсидии транспортировки водным транспортом.

Приведу пример: международная выставка в Ганновере, бюджет выделил деньги нашим компаниям, чтобы они могли представить себя на этой выставке. Мы подходим с товарищами (немцы, австрийцы) к стенду одной российской компании, начинаем общаться с ними на русском языке. Знаете, что нам сказал заместитель генерального директора компании? "Брошюру мы вам не дадим, потому что вы явно не наш клиент". Все! Экспортный маркетинг на этом закончен. Единственное мнение, которое есть у моих коллег, живущих там, в том, что российская техника выглядит неубедительно. То есть помимо того, чтобы дергать бюджет, просить деньги на модернизацию, еще что–то, нужно задуматься о том, как создать продукт. Его можно создать с помощью иностранных компаний, многие из которых уже сами ходят и предлагают: "Хотите, мы вам поможем это делать?"

Нашей компании 123 года, мы занимаемся технологической экспертизой, и я прекрасно вижу, что происходит здесь, в России, и за рубежом — преимущественно в Германии. Мы входим в Топ–100 инновационных компаний, лидируем в отраслях антикоррозионных и защитно–декоративных покрытий, сотрудничаем с ведущими производителями. Могу утверждать, что если бы наши производители по скорости внедрения новой продукции действовали так же, как западные компании, то у нас давно бы было собственное станкостроение и многое другое. Например, чтобы внедрить совместное технологическое решение в компании Siemens, нам потребовалась одна неделя, а здесь одной из крупнейших компаний в области транспортного машиностроения потребовалось 3 года. Почему так? Я думаю, что самая главная проблема — это психология. Потому что людям очень тяжело признать, что они чего–то не знают. Я лично общаюсь с собственниками и управляющими крупных и средних предприятий и понимаю, как им тяжело порой принимать и проводить решения относительно изменений в компании. Кроме того, большинство промышленников нацелены на то, чтобы деньги получить, а не качественный продукт произвести. Да, деньги нужны. Но давайте посмотрим на наши возможности объективно. Реальность такова, что у нас очень мало продуктов, соответствующих международным стандартам. Возьмем, например, требования "Рено" к покрытию пластиковых деталей интерьера автомобиля — это 200 страниц, где описано, что покрытие должно противостоять поту, выцветанию, выгоранию и так далее. И столько же примерно методов тестирования. Один из российских производителей автокомпонентов из города Тольятти выдвигает устно только одно требование — серый цвет. Но это не все. Из того малого количества российских компаний, у которые описаны требования к своей продукции, 90% продукции не соответствует заявленным требованиям. О каком выходе на международные рынки мы говорим? Прежде чем идти на экспорт, давайте создадим продукт. У нас на внутреннем рынке много незакрытых ниш, которые завоевывают западные компании. Что нам мешает их занять? К экспорту мы придем, только создав хороший продукт для себя. В Петербурге и в России достаточно много компаний, которые могли бы производить более качественную продукцию, чем производят, если вступят в кооперацию с иностранными предприятиями. Приведу в пример австрийского производителя кранов–манипуляторов — компанию Palfinger, которая пришла сюда и запустила на общих основаниях производство, заняла солидную долю на внутреннем рынке и начала экспортировать продукцию.

Согласен, у нас достаточно много красных директоров, которые не умеют управлять своими предприятиями. Мы это видим. Проблемы не с продуктом, а с менеджментом. Есть очень активные директора, которые не понимают, куда бежать. Таких управленцев, которые четко понимают, что нужно делать и как делать, очень мало. Самая большая проблема: хотят ли красные директора что либо менять? Заставить их невозможно. До меня председатели комитета часто менялись. Когда я пришел, то поинтересовался, почему так происходило. Выяснилось, что все мои предшественники пытались командовать промышленностью, а это невозможно. И первое, что я начал делать, — это объяснять подчиненным, что мы не начальники, а обслуживающая организация. Понадобилось 2 года, чтобы изменить подход. Это очень важный аспект. Неформальный договор очень простой: мы делаем все, чтобы вам комфортно работалось, а вы создаете рабочие места и платите налоги. Так и на предприятиях: думаю, примерно 30% управленцев надо переучивать. Самая большая проблема в оборонке. Потому что они умеют делать военные изделия, а на рынке гражданской продукции у них возникают серьезные проблемы, надо многому учиться. Таких компаний, которые бы прекрасно работали и на оборонном рынке, и на открытом рынке, очень мало. Самая большая проблема — что некоторые оборонные предприятия выходят на рынок гражданской продукции с инновационным карбюратором, а рынку уже нужен инновационный инжектор. Предприятиям нужно заняться разработкой и производством перспективной продукции.

В 2014 году российские производители в рамках курса на импортозамещение сделали серьезный шаг — начали закладывать фундамент, чтобы самостоятельно производить высокотехнологичное оборудование, аналогов которому ранее не существовало. Крупные компании, такие как "Газпром", "Роснефть", "Транснефть", поддержали пилотные проекты, начали закупать отечественное оборудование. По качеству данные разработки вполне могут конкурировать с европейскими производителями, и я думаю, что скачкообразный рост экспорта продукции нефтегазового машиностроения вскоре будет очевиден. Рынок огромен — большой интерес для экспорта представляет арабский мир, а также страны Африки, где используется горнодобывающее и нефтегазовое оборудование. В данном случае усилия Минпромторга России и крупных корпораций, которые начали закупать продукцию нашего машиностроения, должны привести к увеличению объемов выпуска и снижению себестоимости. Соответственно, есть возможность выходить на те рынке, на которых прежде нечего было предложить — как из–за отсутствия продукции, так и из–за высокой цены изделий. Вместе с ПАО "Газпром" в рамках Петербургского международного газового форума, который проводится в "Экспофоруме", мы реализуем интересный проект по импортозамещению, и город поддерживает данную инициативу. В 2016 году 25 предприятий — участников форума представили более 150 образцов импортозамещающего оборудования в рамках выставочной программы. Я разговаривал с некоторыми представителями данных компаний — они серьезно нарастили обороты внутри страны. Кроме "Газпрома" их продукцию приобретают и другие нефтегазовые предприятия России. Компании также начинают выходить на внешние рынки: ведут переговоры с представителями стран — экспортеров нефти. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что есть отечественные производители нефтегазового оборудования, которые начали поставлять свою продукцию на экспорт.

Да, такие примеры есть и в фармацевтике. Например, фармацевтические компании "Полисан", "Биокад" начали выпускать в России то, что раньше не производилось, а теперь еще и экспортируют свою продукцию. Мы начали поставлять за рубеж пищевое оборудование, которое у нас в последнее время не делали. Были технологии в Советском Союзе, а потом их утратили.

У нас 850 компаний экспортировали свою продукцию в прошлом году. Из них 200 крупных и 800 средних.

Сложно сейчас сказать, как санкции отразятся на экспорте российских компаний, ведь нельзя исключать их дальнейшего ужесточения.

Заместить сложившиеся рынки всегда непросто, так как при работе, например, с Латинской Америкой расходы на доставку товара будут более существенными, и экономика этого взаимодействия будет иной. Если говорить о компаниях с длительным производственным циклом, для них один из ключевых вопросов — финансирование.

В этой связи я полагаю, что необходимы специальные меры поддержки, которые помогут им конкурировать с западными игроками, не имеющими ограничений в доступе к капиталу.