— Каждый год объем выпускаемой продукции растет. Итоги прошлого года еще подводим, но, например, по итогам 2016 года выручка выросла почти на 200 млн, до 4 млрд рублей. У предприятия есть четыре "дочки". Первая — "Светлана–электронприбор" — передовик в своей области не только в России, но и в мире. Недавно там создан Центр превосходства, где осваивают новые технологии на базе карбида кремния. Это очень перспективно. Вторая "дочка" — "Светлана–Рентген" активно работает на экспорт. Треть аэропортов мира оснащены рентгеновскими трубками выпуска этого завода. Предприятие "Светлана–СЭТ" занимается вакуумными СВЧ–технологиями, а "Светлана Полупроводники" — соответственно, полупроводниками. Так что закрывать этот завод мы не собираемся. Вообще все предприятия работают и будут работать там, где расположены. Переезды высокотехнологичных производств — сложный процесс. Из–за них можно потерять коллектив.
— На "Светлане" с советских времен есть брошенные цеха, недострои и даже какие–то теплицы. Приспособить их для производства невозможно, тем более что микроэлектроника со времен СССР стала более компактная. Все эти площади пустуют и ветшают. И мы планируем в перспективе построить на части этой земли жилье.
— Сейчас готовим проект планировки территории. Острой необходимости делать это быстро нет. При сложившейся на рынке ситуации до стройки дойдет в лучшем случае через несколько лет, для начала нужно разработать проект планировки территории, и только тогда станут ясны формат и объемы застройки. Сами будем строить или кого–то привлечем — еще не определились. Но при любом развитии событий освоение этой территории позволит "Светлане" совершенствовать производство за счет собственных финансовых ресурсов, не попадая в зависимость от банковских кредитов.
— Мы рассматриваем для покупки ряд промышленных активов в Петербурге и за его пределами. Это серьезные предприятия — с оборотом в десятки миллиардов рублей в год. Но переговоры пока не завершены.
— Ситуация в девелопменте не очень радужная. Вы же видите, что происходит. Государство нацелено на завершение долевого строительства. Что получим взамен? Люди будут покупать жилье по полной стоимости, а строителям придется брать кредиты в банках. В этой теме мы, как и во многих других, равняемся на Запад. Но забываем, что банковские ставки там составляют 2% годовых, а у нас — 10% в лучшем случае.
— Застройщики делятся на три типа. Большинство — добросовестные и разумные. У них понятная экономика и планы развития, есть запас прочности. Обязательства перед людьми они выполняют даже в больших проектах. Второй тип — тоже вроде добросовестные, но они или не любят, или не умеют считать. Поэтому в их проектах экономика часто плывет. Потенциально это группа риска, которая может плодить обманутых дольщиков. Но если это и происходит, то не со зла. А есть и третий тип — это мошенники. Они действуют умышленно. И сейчас они еще больше активизируются: начнут рекламировать себя и собирать с людей деньги. Так что число обманутых дольщиков может увеличиться. Если бы государство смогло убрать мошенников и жестко контролировать второй тип строителей (214–й закон это позволяет), отказываться от долевки не пришлось бы. В принципе, долевое строительство — это большое достижение. Благодаря ему у людей в России появилась возможность получить доступное жилье.
— Тишина на земельном рынке длится уже год. Земля, конечно, не кончилась. Отдельные участки пользуются спросом. Как правило, те, где есть инфраструктура. Но все стали осторожны. Стали лучше считать.
— За последние 5 лет он сократился. Оставшиеся пятна принадлежат не только нам, но и нашим партнерам. Территории для приобретения мы тоже рассматриваем, но осторожно. Купить–то землю сейчас легко. Но что потом с ней делать?
— УК успешно занимается водоснабжением и канализованием — это ее основная задача. Хотя проблемы, конечно, есть. Застройщики (даже те, у кого стоят готовые дома) платят за инфраструктуру плохо. Но жизнь показывает, что работа одного крупного оператора эффективнее, чем множества мелких УК. Здесь две проблемы, первая — в том, что если застройщики сами тянут сети к домам, то не всегда думают об их качестве и дальнейшей эксплуатации. Сети быстро приходят в негодность, становятся проблемой жильцов и властей. Вторая проблема — некоторые мелкие УК порой собирают с людей деньги и исчезают, а с проблемами приходится разбираться властям и "Водоканалу". Крупные же УК отвечают своими активами как за сети, так и за платежи.
— Идет. Хотя мы на этом ничего не зарабатываем и даже получили убыток. Некоторые строители не сдали деньги в общую копилку на проектирование, и нам пришлось докладывать из своего кармана в общей сложности 20% ее стоимости, чтобы не было задержек. Кроме того, нас нагрузили темой единой ливневой канализации для района, хотя не должны были. Это тоже непростая история. Застройщики часто подводят. Поэтому я полностью поддерживаю идею проверки компаний до выдачи разрешений на строительство.
— Раньше проще было в Ленобласти. Но после корректировок закона и запуска программы "Светофор" ситуация стала выравниваться. Сейчас строителям интереснее земля под новые проекты в городе.
— Это способ регулирования ситуации. Довольно эффективный.
— Это сложный с юридической точки зрения вопрос. Для его решения нужны политическая воля с двух сторон и люди на местах. Я не вижу ни того ни другого. Хотя идея здравая. И в перспективе, наверное, к этому придем. Разница в качестве инфраструктуры двух регионов бросается в глаза. И я постоянно натыкаюсь на разговоры чиновников типа "не буду строить дальше дорогу: это не наш район". Это коробит.
— На моей памяти обсуждали разные варианты для переезда — в Кудрово, Гатчину и др. В принципе, здравое зерно в этой инициативе есть, но тут главный вопрос — экономика переезда. Наверное, 10 лет назад это можно было сделать. Причем бюджет на этом даже заработал бы. Но в последнее время стоимость недвижимости упала. И денег от продажи зданий, которые занимает администрация Ленобласти в Петербурге, на переезд может и не хватить. В любом случае этот проект — компетенция администрации региона.
— Напрямую нет. Я считаю, что главная задача такого рода инфраструктурных проектов — способствовать развитию экономики региона. Стадион в этом смысле — весьма специфический объект. Как бы его через 3 года не законсервировали, как предыдущий. Его же содержать надо. На это необходимы миллиарды рублей. Кто возьмет на себя эти траты, которые непонятно когда окупятся? На "Газпром" я бы не рассчитывал: он не резиновый. Но, поскольку сам я не болельщик и к футболу отношусь ровно, вряд ли буду частым посетителем стадиона.
— Большинство инфраструктурных объектов дорого обходятся бюджету. А все потому, что проектировщики изначально закладывают в них самые дорогие решения, чтобы побольше заработать самим. И нет нормальной экспертизы, которая сразу скажет, что дорогу, например, можно построить не за 10 млрд рублей, а за 3 млрд. Раньше, когда страна пухла от денег, можно было себе позволить излишества. Но сейчас не время: каждая копейка на счету. Если бы вопрос о строительстве стадиона решался сегодня, думаю, его бы не было.
— Мы получили разрешение на строительство, определили подрядчиков, которые готовы выйти на площадку. Но случилась странная история. Сюда, в мой кабинет, пришел Максим Левченко, совладелец компании FortGroup, у которой напротив нашего будущего центра свой ТРК "Сити Молл" (проект "Голливуд" — его прямой конкурент). Он предложил так распределить арендаторов между нашими комплексами, чтобы это было выгодно для всех. Мы дали ему свой проект для осмысления. И вскоре появился иск от некоего гражданина Вакина, живущего в соседнем доме, сотрудника FortGroup и доверенного лица Левченко на выборах в Законодательное собрание. Якобы он нашел в нашем проекте нарушения нормативов по озеленению и подал иск в суд на ГАСН (выдавший нам разрешение). Причем разглядеть этих "блох" можно было, только получив проект на руки. В итоге, пока идет суд, проект на паузе. Когда суды закончатся, все равно начнем стройку. В бизнесе, конечно, бывают разные ситуации. Но это одна из самых циничных историй в моей практике.
— Давно к этому шло. Это вопрос не только красоты и безопасности, но и собираемости налогов. Тренд неизбежный и цивилизованный.
— Нам приносят много разных тем. Обычно это инновации. Но не в недвижимости, а в технической сфере. Фонд — это экспертные группы для их осмысления. Сейчас в работе около десятка интересных идей, в том числе пять в активной стадии. Есть, например, уникальная разработка в сфере медицины. Специалисты со "Светланы" совместно с ЛЭТИ создают прототип прибора для борьбы с раком. Мы хотим в течение года довести его до производственной стадии и запустить в серию. Аналогов у прибора нет, так что будем двигать его и на европейский рынок. С другими темами так же. Фонд будет совладельцем новых производств с фиксированной долей в прибыли.
— Они в глубоком кризисе. Уровень кадров и вообще образования в стране падает. Государство должно решать эту проблему, причем быстро, иначе останется без рук и мозгов. А бизнес должен помогать — инвестировать в светлые головы, поддерживать их стипендиями и грантами. Мы уже это делаем: с этого года запускаем в "Военмехе" персональную стипендию имени космонавта Георгия Гречко.
— Надо различать криптовалюту и технологию блокчейн. Сама технология интересна. Мы следим за ее развитием и считаем перспективной. Но биткоины я покупать точно не буду. Не вижу смысла.
— Нехороший он, конечно. Но где мы еще нужны со своими инвестициями? Очень мало позитивных примеров вложений отечественного бизнеса за границей. Недаром же говорят: где родился — там и пригодился. Хорошо бы, конечно, чтобы государство поддерживало своих инвесторов. Но, если не будет мешать, нас и это устроит.
Персона
Андрей" Березин
> Родился в 1967 г. в Ленинграде. В 1990 г. окончил Ленинградский механический институт ("Военмех"). Имеет научные публикации.
> В 1993 г. с Юрием Васильевым (50% на 50%) создал компанию "Евроинвест" и с тех пор — председатель правления. Компания занимается девелопментом, развитием территорий и промышленным производством.
> Занимает 103–е место в Рейтинге миллиардеров "ДП" 2017 г. с состоянием 9,15 млрд рублей.