Гримаса либерализма

Максим Кантор, художник:

Либералами были Иммануил Кант и Шарль Монтескье. Главная мысль либерализма состоит в том, что частная свобода — и свобода другого лица, тоже частная — контролируются общими законами и моральными императивами. Экстерриториальность соблюдается для всех граждан — а не для избранных в ущерб бесправным. В этом пункте естественное право Руссо встретило категорический императив Канта. Правы оба — но гражданское общество аккумулирует в себе оба положения. Чтобы соблюсти экстерриториальность для всех и не разрушить общего права всего рода (а именно это и есть гражданское общество, по Канту) следует основать такое общество, которое регулирует себя твердым моральным и уголовным законодательством (без привилегий для избранных).

Такое понимание либерализма никак не связано с НЕО-либерализмом (Хайек, Рэнд и т. п, а особенно русская уголовная версия либерализма), который основан на принципе "не успел урвать, значит плохо старался", "кто не успел, тот опоздал" — любимое выражение русских нуворишей. Между либерализмом и неолиберализмом разница такая же, как между импрессионизмом и постимпрессионизмом, модерном и постмодерном. В России ельцинских времен был принят именно неолиберализм, и к тому же в своей варварской русской редакции. Русская редакция неолиберализма основывалась на том, что в привилегированный класс свободных сразу внесли номенклатуру, критичным было то, что интеллигенция должна была присягнуть на верность ворам, как бы присягая либерализму в противовес тирании. Это был обман. Интеллигенция, вылизывая задницы олигархам, отрекалась от Канта и Монтескье. Это позор нашей квазиинтеллигенции не смыть никогда.

Промежуточные фигуры (расположенные как бы между либерализмом и неолиберализмом — вроде Сороса) вносили дикую путаницу в понимание процесса. Разумеется, Сорос прежде всего спекулянт. Но он же и филантроп. Однако, разумеется, вся филантропия существует за счет удушающих спекуляций. Это дикое — и аморальное — противоречие в мозгах и мыслях — породило тысячи уродливых характеров. И особенно в России. Дело в том, что российская уродливая концепция неолиберализма легла в матрицу российского крепостничества — и отлично прижилась. Убогое (а по сути криминальное) теоретизирование Гайдара и Чубайса было фактически оправдание нового крепостного строя, но назвали его либерализмом. Гайдар был дураком. Это обидно звучит, понимаю. Но это, увы, факт. Обидно то, что это дурачество стало платформой для абсолютно бандитского развития страны, которое (закономерно) завершилось тем, чем завершилось — а чем, вы видите.

Диктатура возникает как следствие неолиберализма, то есть общества, которое уже было структурировано, разделено на имущих и неимущих, снабжено расистской (социал-дарвинистской) идеологией и нуждалось в основаниях для защиты национального крепостничества. Это естественный процесс, и он совершился по учебнику.

Авторские колонки и комментарии читайте в разделе "Блоги "ДП".