Капитал без  сверхидеи

Когда же остаются средства, которые невозможно истратить в ближайшее время на личное потребление, это уже совсем, совсем другие деньги, и человек относится к ним совершенно по–другому.

Он их уже не рассматривает как некий эквивалент предметов потребления. Он не сопоставляет денежные знаки с тем, что возьмет в руки и как–то потребит.

Мне кажется, что, как только деньги превышают этот уровень, они становятся, если можно так выразиться, правом на управление. Когда человек покупает предприятие, он покупает возможность им управлять. Когда же он отдает деньги в банк, он тем самым делегирует право на управление деньгами банку. Если он покупает акции на бирже, не собираясь участвовать в управлении, а рассматривая их только как инструмент для инвестиций, то он тоже делегирует право на управление или менеджменту предприятия, или своему брокеру. Соответственно я считаю, что если он не сам реализует свои права на управление, а кому–то делегировал, то потом и плакать–то нечего, если деньги пропали. Ты сам не в состоянии справиться с излишками капитала, доверил кому–то, ну а дальше как получилось. Я совершенно не плачу о людях, которые попадают на бирже. Ведь они не занимаются производством.

В любом случае деньги прежде всего имеют чисто технологическую функцию. Их развитие (от прямого обмена затем к золотому стандарту, наличным деньгам, к электронным, которые просто летают по проводам) — это лишь технологическое развитие одной и той же идеи. Просто меняется общество, и скорость обмена между различными людьми возрастает. В России это немножко заскорузло — с нашим своеобразием. Это и вынуждает деньги развиваться вместе с обществом, а никакой сверхидеи, чего–то сакрального в них нет. Если раньше ездили на телеге, запряженной лошадью, сейчас передвигаются в «мерседесе».

Игорь Водопьянов, совладелец холдинга «Теорема»

Дискуссия о сущности денег проходила в клубе–лектории «Контекст».