Президент ВТБ Андрей Костин предлагает пойти на беспрецедентную меру — компенсировать народным акционерам часть убытков. С момента IPO акций банка упали на 75%.
Андрей Костин дал интервью Коммерсанту.
В 2007 году ВТБ провел крупнейшее в мире банковское IPO. Акции были
проданы по 13,6 коп., а сейчас одна акция стоит меньше 3,3 коп. Каково смотреть
в глаза инвесторам, которые поверили вам весной 2007 года?
Банк ВТБ проводил размещение, когда рынок был на взлете. IPO было успешным,
тем более что мы предлагали инвесторам акции одного из крупнейших
государственных банков, который до этого не был на рынке. Если брать
институциональных инвесторов, то они понимают правила игры. Это компании,
профессиональные инвесторы, и если кто-то скажет, что лучше было вложиться в
акции Citibank или другого крупного иностранного банка, то они ошибаются, потому
что большинство из них потеряло за это время на мировых фондовых площадках
больше, чем ВТБ. Весь рынок рухнул, и профессиональные инвесторы оказались в
одинаковой ситуации, куда бы они ни вкладывали — в Россию, Европу, Америку. Но
это их бизнес, и это риски, которые они оценивали, когда покупали акции. Сейчас,
многие институциональные инвесторы, которые участвовали в размещении на момент
IPO, вышли из наших бумаг. Пришли новые, купившие акции совершенно на другом
уровне цены. И у большинства нынешних акционеров убытков серьезных по нашим
акциям нет.
То есть те, кто изначально вкладывался в ВТБ, уже ушли, зафиксировав
убытки?
Читайте также:
Глава ВТБ Андрей Костин может стать деканом ВШМ СПбГУ
Необязательно. Инвесторы с краткосрочной стратегией инвестирования, возможно,
даже спекулятивной, могли выйти и войти в бумагу за этот период по нескольку
раз, и необязательно у них был зафиксирован убыток. У нас по-прежнему есть
крупные инвесторы, у которых горизонт инвестирования не менее трех лет. Они и
сейчас являются нашими акционерами. Кроме того, сейчас мы видим повышение
интереса к российским акциям со стороны иностранных инвесторов, к бумагам ВТБ в
частности. Для многих западных инвесторов цены на российские акции на текущих
уровнях начинают выглядеть очень привлекательно, и они начинают опять покупать,
даже несмотря на продолжающийся финансовый кризис.
А "народные" акционеры?
Вот здесь у меня другой подход. Я считаю, что могут быть приняты специальные
меры, которые позволят в значительной степени компенсировать те потери, которые
понесли "народные" акционеры. Мы такую концепцию в банке формируем.
Окончательное решение здесь за наблюдательным советом. Мы готовим ряд
предложений о том, каким образом компенсировать физическим лицам потери, которые
они понесли. Эта концепция довольно сложно приживается. Потому что действительно
рынок есть рынок, и во всем мире отношение к акционерам отличается от отношения,
скажем, к владельцам банковских депозитов. Государства берут на себя гарантии по
вкладам, а по акциям в мире нет такой системы. Считается, что акция — это
рискованное вложение, и весь риск лежит на приобретателе акций, а задача
компании — информировать акционера о ситуации в компании, предоставлять
достоверную отчетность. Тем не менее менеджмент нашего банка считает, что меры
по поддержке акционеров могут быть оправданны в определенных условиях.
А в чем вообще смысл таких мер?
Банку в большей степени, чем, скажем, нефтяной компании, важно иметь
правильный публичный имидж, ведь мы работаем непосредственно с вкладами
клиентов. И для имиджа банка лучше, чтобы не было большой категории людей,
которая недовольна банком в силу любых причин. Кроме того, если мы не хотим
окончательно убить идею народных IPO, если мы хотим создавать рынок длинных
денег и более активно привлекать деньги населения на финансовый и фондовый
рынки, то желательно, чтобы у народа не осталось чувства неудовлетворенности. У
людей и так было слишком много проблем в 1990-е, связанных с пирамидами и
прочим. И вот когда, наконец, они реально пришли на финансовый рынок, куда их
позвали серьезные организации, мировой кризис всю эту картину смешал. И, к
сожалению, смешал довольно надолго. Поэтому эта ситуация уникальная, и здесь, я
считаю, нужно принимать уникальные решения.
Получение права на компенсацию будет зависеть от размера
приобретенного пакета акций?
Мне кажется, что базовым должен быть тот же принцип, который применяется для
страхования банковских вкладов. То есть должна быть некая минимальная сумма,
которая будет одинакова для всех: и для больших, и для малых инвесторов. Но это
тема юридически очень сложная и неоднозначная. Поэтому намерение у нас есть, а
вот возможностей пока нет.
Раз вы готовы пойти на такую меру, значит, не верите в то, что рынок
быстро восстановится и, соответственно, цена акций ВТБ в обозримом будущем
вернется на уровень размещения?
Сейчас невозможно предсказать, когда рынок восстановится. Если раньше
были надежды, что кризис продлится год или полтора, то сейчас, наверное, каждый
понимает, что его последствия очень глубоки и полностью восстановиться
докризисные цены могут не раньше чем через несколько лет.
А если отвлечься от цен на акции и вообще от фондового рынка, когда,
с вашей точки зрения, может начаться восстановление экономики?
Я не верю в то, что кризис будет длиться пять лет, как многие говорят.
Этот год и следующий, наверное, будут тяжелыми, но, мне кажется, что в 2010 году
мы должны уже начать выходить из кризиса. Да, сегодня и у нас, и за рубежом
преобладают более пессимистичные оценки. Но мне все больше и больше иностранных
банкиров говорят, что, на их взгляд, банковский сектор Запада так называемое дно
прошел. По их мнению, в дальнейшем ситуация для западных банков будет
развиваться в позитиве. Это мнение большинства из тех, с кем я в последнее время
разговаривал. Хотя в России, конечно, ситуация иная.
Вы же говорили, что банковского кризиса в России вообще не было и
нет.
Из 1,2 тыс. банков пострадали единицы. Да и они умерли спокойно. Поэтому
нельзя говорить о банковском кризисе. Банковская система России существенно
отличается от международной своей простотой и в связи с этим отсутствием больших
проблем со сложными структурными продуктами, которые стали причиной огромных
убытков и банкротства многих западных банков.
Но, поскольку российские банки выдавали кредиты, здесь действительно
существует большая опасность. То падение экономики, которое произошло начиная с
четвертого квартала прошлого года, постепенно начинает докатываться до кредитной
системы. Падение было очень резким, и сегодня мало кто способен в срок вернуть
заемные средства. Наверное, нужно идти по пути реструктуризации задолженности, и
мы к этому готовы. Но сейчас очень важно не создавать банкам негативного имиджа,
не противопоставлять их промышленному сектору или населению. Если такой негатив
будет концентрироваться, он породит волну неплатежей банкам. Уже, к сожалению,
имеются случаи, когда некоторые заемщики пытаются в судах доказывать, что
нынешний кризис — это форс-мажор, непреодолимая сила, тайфун, и на этом
основании требуют пересмотра кредитных договоров. Мы должны четко понять, что по
закону у кредиторов есть безусловное право взыскивать задолженности. А любая
реструктуризация, пролонгация — это договоренность двух сторон, это добрая воля.
Если мы с этой позиции сойдем, мы можем очень далеко уехать и создать огромную
проблему не только для банковского сектора, но и для экономики и общества в
целом.
Сколько банков переживет кризис?
Я не знаю. Еще в сентябре пророчили, что как минимум 500 умрут, но они не
умирают. Увеличение количества плохих кредитов (а это происходит и будет
происходить в ближайшие месяцы) поставит новые проблемы перед банковским
сектором. Значит, будут оперативные действия государства, докапитализация
крупнейших банков. Но, конечно, банки будут исчезать. И думаю, что это процесс
правильный.