О том, как Виктор Тихомиров насмотрелся Такеши Китано, и что из этого вышло.
Перед началом тревожной трудовой недели, на ночь глядя,
телеэкран подарил "Брата якудзы", с отрезанием голов, вспарыванием животов,
протыканием головы палочками для еды и отрубанием пальцев в целях повышения
дисциплины. Патронному заводу месяц работать, чтоб хватило на всю пальбу.
Неспроста главный герой уже год мозолит глаза зрителю своей
мрачной японской физиономией в какой–то глубокомысленной рекламе (не он ли и
режиссер?). В картине есть и плюсы. К примеру, различным расам при торговле
наркотиками или совершении грабежей рекомендуется не обзываться, а дружить и
любить друг друга. До эротики дело там не дошло, есть ведь и в кино предел
человеческих возможностей. Но ее
чуть позже было завались по "Рен–ТВ" в виде беззастенчивой порнухи, без крупных,
правда, планов.
чуть позже было завались по "Рен–ТВ" в виде беззастенчивой порнухи, без крупных,
правда, планов.
Кризис обещает нам вскоре разгул криминала. Как раз и всякие
якудзы с братьями подоспеют из тюрем. И не будем удивляться, когда в окнах домов
граждане, наблюдая, как вас грабят, будут не ментов звать, а жевать попкорн из
ведер. Некогда венцом чувственности на экране был поцелуй в губы. Зал
сочувственно замирал, а после кино наивные или бесстыжие зрители всерьез
интересовались — зачем это целовавшиеся так разевали рты и вправду ли в момент
поцелуя носы не мешают? Только мастера кино могли знать ответы, и авторитет их
был на подъеме.
Тогда же и петь было незазорно хором незнакомых между собой
людей перед началом сеанса. Мастера аккордеона развешивали свитки с текстами
популярных песен и виртуозили с возвышения на своих перламутровых инструментах,
а народ пел про любовь в предвкушениие кинофильма. Эти ретро–
воспоминания определенно имеют целительный смысл, благо старые фильмы хоть и по утрам только, но показывают. Как живописец могу авторитетно сообщить публике, что по "колориту" современное кино– и телеизображение отброшено далеко назад, в сравнении со старым цветным кино.
воспоминания определенно имеют целительный смысл, благо старые фильмы хоть и по утрам только, но показывают. Как живописец могу авторитетно сообщить публике, что по "колориту" современное кино– и телеизображение отброшено далеко назад, в сравнении со старым цветным кино.
Совесть всегда терзает меня перед сном: "Зачем? Зачем ты
опять смотрел, дурачина, ящик? Может, стал бы постепенно умным, а так и
останешься навсегда ротозеем!"
