Документальный фильм петербургского режиссера с критикой последствий саммита G8 в Стрельне игнорировался российскими кинофестивалями, но взял приз на европейском.
Работу над 28-минутной картиной "Незримое" режиссер Павел Медведев закончил
еще в 2007 году. Однако по ряду причин широких зрительских масс фильм так и не
достиг. Но был отмечен призом кинокритиков FIPRESCI на недавно завершившемся
международном фестивале короткометражных фильмов в Оберхаузене (Германия).
Корр.: Ваш фильм незнаком российскому зрителю – его не показывали ни на
ТВ, ни на кинофестивалях. С чем это связано?
П. М.: Официально фильм никто не запрещал, никакие резолюции не накладывал, он не лежит на полке. Я предпринимал попытки отправить его на некоторые российские фестивали, но ничего не получилось. Неофициально мне говорили: такой фильм лучше показывать лет через пять, сейчас этого не надо делать. Хотя в "Незримом" нет никакой контрреволюции, вольнодумства. Это фильм о нескольких днях в жизни города, вот и все.
П. М.: Официально фильм никто не запрещал, никакие резолюции не накладывал, он не лежит на полке. Я предпринимал попытки отправить его на некоторые российские фестивали, но ничего не получилось. Неофициально мне говорили: такой фильм лучше показывать лет через пять, сейчас этого не надо делать. Хотя в "Незримом" нет никакой контрреволюции, вольнодумства. Это фильм о нескольких днях в жизни города, вот и все.
Корр.: Значительная часть фильма повествует об ограничениях, с которыми
столкнулись петербуржцы во время проведения в городе саммита "Большой
восьмерки"...
П. М.: Да, как все прекрасно помнят, в эти дни ограничений в городе было так же много, как при комендантском часе: бесчисленные "мигалки", оцепления, паспортный контроль для тех, кто живет рядом с местом проведения саммита. На кладбищах в эти дни даже не хоронили умерших. С другой стороны, некоторые мои знакомые говорили: "Как хорошо сейчас в Петербурге: чисто, уютно, можно гулять ночами". Так почему в остальные дни гулять ночами небезопасно, а город засыпает барханами песка, словно мы живем в Казахстане? Город преображается в важные с точки зрения политики моменты, а как живут петербуржцы во все остальные дни, никого не волнует. В том числе – самих петербуржцев. Нам постоянно говорят: нужно подождать, потерпеть, поднатужиться, поднапрячься. Сколько уже можно? Именно это долготерпение (качество, которое почему-то постоянно восхваляется многими современниками) и стало главной темой фильма.
П. М.: Да, как все прекрасно помнят, в эти дни ограничений в городе было так же много, как при комендантском часе: бесчисленные "мигалки", оцепления, паспортный контроль для тех, кто живет рядом с местом проведения саммита. На кладбищах в эти дни даже не хоронили умерших. С другой стороны, некоторые мои знакомые говорили: "Как хорошо сейчас в Петербурге: чисто, уютно, можно гулять ночами". Так почему в остальные дни гулять ночами небезопасно, а город засыпает барханами песка, словно мы живем в Казахстане? Город преображается в важные с точки зрения политики моменты, а как живут петербуржцы во все остальные дни, никого не волнует. В том числе – самих петербуржцев. Нам постоянно говорят: нужно подождать, потерпеть, поднатужиться, поднапрячься. Сколько уже можно? Именно это долготерпение (качество, которое почему-то постоянно восхваляется многими современниками) и стало главной темой фильма.
Фильм:
Корр.: В России ваш фильм так и не был показан?
П. М.: Единственный показ состоялся в феврале в петербургском Доме кино, в рамках программы, так и названной: "Кино, которого нет". Были представлены две мои работы. Одни зрители честно признались, что не поняли, зачем все это показывать. Другие сказали, что картина им понравилась, но задавали такие вопросы, что мне стало ясно: они поняли далеко не все. Почему это произошло, я не знаю. Может быть, потому что я не смог доступными средствами донести свою идею. Может, дело в том, что зрители уже привыкли к формату телевизионных документальных фильмов, где закадровый голос им все разжевывает и объясняет (у меня же никакого закадрового текста нет), и разучились самостоятельно думать.
П. М.: Единственный показ состоялся в феврале в петербургском Доме кино, в рамках программы, так и названной: "Кино, которого нет". Были представлены две мои работы. Одни зрители честно признались, что не поняли, зачем все это показывать. Другие сказали, что картина им понравилась, но задавали такие вопросы, что мне стало ясно: они поняли далеко не все. Почему это произошло, я не знаю. Может быть, потому что я не смог доступными средствами донести свою идею. Может, дело в том, что зрители уже привыкли к формату телевизионных документальных фильмов, где закадровый голос им все разжевывает и объясняет (у меня же никакого закадрового текста нет), и разучились самостоятельно думать.
