Главный редактор журнала "Россия в глобальной политике", председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Фёдор Лукьянов — об итогах 2022 года.
На мой взгляд, итоги этого года можно было подводить 25 февраля. Начало специальной военной операции стало точкой не только невозврата, но и поворота, за которым может быть всё что угодно. И там точно не будет того, что было до. На наших глазах происходит сдвиг тектонического масштаба.
Если отматывать плёнку в поиске начала сегодняшних процессов, я бы предложил вернуться на 36 лет назад. В 1986 году в Москве открылся XXVII съезд Коммунистической партии Советского Союза, на котором в докладе генерального секретаря Михаила Горбачёва впервые в развёрнутом виде была изложена концепция нового политического мышления.
Суть изменений была философской. Горбачёв отказался от классовых ценностей как основы внешней и внутренней политики СССР. Принципы марксизма–ленинизма делали борьбу классов основной движущей силой мировой истории. На этом базировалась холодная война, поскольку у обеих её сторон были полярные, но чёткие представления о том, как должно быть устроено государство и общество. В предельном выражении целью СССР было создание колхозов в Айове, а целью США — открытие валютной биржи в Сызрани. И мы знаем, чем всё закончилось.
Горбачёв заявил, что основой политики должны быть общечеловеческие ценности, и тем самым произвёл переворот: ведь если нет классовых ценностей, нет борьбы рабочих и крестьян против капиталистов и буржуев, то в чём тогда смысл системного противостояния? Это и положило конец холодной войне.
По понятным причинам мы, граждане стран постсоветского пространства, видим ту эпоху сквозь призму процессов, которые происходили у нас. Но если заглянуть за горизонт, то можно вспомнить, что остальной мир в тот момент переживал довольно тяжёлую депрессию. 1980-е годы в Европе — период так называемого "евросклероза", кризиса интеграции и бесконечных споров о том, куда идти. США переживали последствия вьетнамской войны и политического кризиса (Уотергейт). Избранный в 1980 году Рональд Рейган, как и Маргарет Тэтчер за год до этого в Великобритании, предложил свои программы оздоровления, которые на тот момент рассматривались, вероятно, как необходимые, но чудовищно непопулярные, антисоциальные меры санации. Китай, к слову, тоже переживал тогда болезненный переход к реформам.
В ситуации, когда все замкнулись в своих проблемах, Горбачёв объявляет, что жить надо по-другому. И это, как сейчас говорят, зашло. Он открыл некий коридор, направление, куда всем нужно идти, попутно меняя модель политического и экономического развития. Драконовский неолиберальный курс Рейгана и Тэтчер превратился в путеводную звезду: смотрите, Советский Союз сам признал, что его модель оказалась неудачной. На Западе произошла трансформация в сторону оптимизма.
Горбачёв действительно верил в то, что говорил, но, вероятно, не понимал масштаба происходящего. В итоге Советский Союз выступил в роли той самой третьей ступени космической ракеты, которая выводит аппарат на околоземную орбиту и сгорает в плотных слоях атмосферы. Обидно.
В некотором смысле наша текущая ситуация схожа с той. За последние десятилетия в мире накопилось огромное количество тяжёлых структурных проблем, связанных с тем, что сейчас уже стали громко называть кризисом капитализма, с ростом социального неравенства, нарастанием противоречий между крупными странами, выявлением побочных эффектов глобализации. Поворотным моментом можно считать мировой финансовый кризис 2008–2009 годов, когда этот негатив вышел на поверхность. Последствия того кризиса так никто и не преодолел вплоть до пандемии коронавируса, которая только подкинула дров.
“
Специальная операция на Украине обусловлена целым комплексом факторов и причин, которые отчасти носят глобальный, отчасти глубоко локальный характер. В значительной степени это наше решение нашей проблемы, но оно стало тем самым камешком, который столкнул лавину накопившихся противоречий, возникших после холодной войны и не решавшихся на волне неспособности Запада выполнить роль полноценного и эффективного гегемона. Гегемония в принципе — не худший вид мироустройства, если бы она была возможна. Но она невозможна.
В результате мы имеем пресловутый многополярный мир, но не тот, о котором мечталось. Потому что это не мир баланса и равноправия, это мир хаоса. Что естественно, потому что сбалансировать интересы такого количества разнокалиберных игроков на мировой арене просто невозможно. Россия, Китай, Евросоюз со своим специфическим, но заметным весом. Турция, которую раньше никто не принимал всерьёз, а теперь пойди её обойди. Индия, которая самим фактом своего существования оказывает большое влияние на всё, даже если ничего не делает…
Почему тектонический сдвиг происходит именно сейчас? Логичнее было бы ему случиться после холодной войны, когда с поля исчезла сверхдержава. Но с распадом СССР не произошло распада системы международных институтов, которая лежала в основе мировой политики с момента окончания Второй мировой. Исчезновение Советского Союза де-факто серьёзно эту систему изменило: в ней исчез внутренний баланс, и поскольку новая Россия в тот период не могла претендовать на равноправное участие в мировом строительстве, то система качнулась в сторону доминирующей позиции Запада. И до недавнего времени мы жили в изменившейся геополитической ситуации с прежними институтами.
К слову об ООН. Для российской дипломатии текущее положение дел в организации — очень серьёзный вызов. Наша позиция всегда была абсолютно непоколебимой: центральная роль ООН и международного права (про которое в последнее время говорить стало сложновато). Россия получила в наследство от Советского Союза привилегии в ООН, но так ли они весомы сегодня? Да, блокировать резолюции мы можем, но добиться какого–либо решения в пользу России через ООН невозможно. Ну а фактическое право вето — не голосование, а наличие ядерного арсенала.
Упорядоченность, альянсы, достаточно жёсткая структура международных отношений — холодная война была уникальна. Такого не было никогда до и не будет никогда после. Сегодня роль институтов, даже там, где они ещё работают, падает, конфликты решаются не институционально, а, что называется, по понятиям. Прекрасный пример — сделка ОПЕК+, которая сегодня отражает интересы всех участников, а потом перестанет и её не будет. Ситуативно.
Принцип политического и экономического выживания становится определяющим для каждой страны. Институты загоняют нас в определённые рамки, в то время как у игроков, напротив, есть потребность при необходимости действовать как угодно. И это "как угодно" будет определяться конкретной ситуацией, соотношением сил участников той или иной коллизии.
Думаю, что даже нынешнее беспрецедентное единение внутри НАТО, возникшее как ответ на российские действия, — это не станция назначения. Изнутри уже начинают прорастать противоречия. Россия сымитировала общую угрозу на некоторое время, но дальше, когда настанет очередь Китая и Штаты будут настаивать на том, что он несёт прямую военную угрозу, тут возникнут серьёзные разночтения.
Этап, когда мировая политика регулировалась системой международных институтов, закончился. И то, что мы сейчас имеем, — не переходная фаза от одного миропорядка к другому. Может, новый порядок и наступит, но нам в эту прекрасную (хотя, кто знает) пору жить не доведётся. То, что сейчас происходит, это и есть новое устройство мира, необычное в самом отсутствии порядка, к которому мы так привыкли.
Каждый из акторов международных отношений сегодня стремится сделать так, чтобы другой проиграл больше. Не обязательно выиграть, главное — не проиграть. Россия из этих соображений сделала свою ставку (такую, что будь здоров). Угадали мы или нет, будет понятно потом.
Не согласен с теми, кто в текущей ситуации пытается искать союзников России и следить за заявлениями тех или иных правителей касательно позиции по военной операции или антироссийским санкциям. Мир не за нас или против нас, мир — за себя. То, что отдельные страны не выбирают одну сторону, руководствуясь своими интересами, — это уже неплохо. Наиболее интересно, что США не удалось затащить в антироссийскую коалицию никого, кроме своих прямых союзников.
“
Подводя черту: никакой стабильной международной ситуации в обозримом будущем ждать не приходится. Лавина несёт весь мир, и пока внутри неё пытаться что–то сделать бессмысленно. Но рано или поздно всё осыплется до конца и мы окажемся на твёрдой почве. К этому моменту надо хотя бы готовиться, сгруппироваться.
Наступающий 2023-й, как я недавно узнал, будет годом чёрного водяного кролика. На мой взгляд, это блистательно отражает ситуацию, потому что кролики, как мне кажется, не бывают ни водяными, ни чёрными, но этот — будет. Прекрасная иллюстрация мира, в котором мы живём.
