Финский портал Yle, любезно делающий перевод всех своих новостей на русский, озаботился экологическим ущербом, который наносят использованные маски. Опубликовал статью с фотографиями таковых, валяющихся на улицах Хельсинки, и привёл слова профессора столичного университета Хейкки Сетяля, аргументированно объясняющего, как это плохо.
"Процесс разложения маски занимает порядка 500 лет. Если, скажем, Микаэль Агрикола кинул бы полипропиленовую маску на землю, когда шёл относить первый финский букварь в печать, её остатки сохранились бы по сей день", — сказал он. Немного удивляет, конечно, что в условиях закрытых границ и отсутствия туристов кто–то бросает мусор на улицах Хельсинки, но дело не в этом.
Профессор демонстрирует хорошо освоенный буржуазными научными кругами метод: иллюстрировать свою мысль простым и наглядным, при этом близким сердцу каждого слушателя примером. Среди наших академиков его научились пока применять только изобретатели живой воды, настоек из корня золотого уса и других полезных в быту технологий.
Однако сам по себе пример с Агриколой столь ярко демонстрирует глубокие культурные различия между нами, что его нужно исследовать как культурный феномен. Сей учёный муж жил в первой половине XVI века и считается создателем финской письменности. Профессор упоминает букварь, в России бы наверняка сказали, что он нёс в типографию Библию. На самом деле Агрикола напечатал и то и другое. Но с отечественной точки зрения Библия, безусловно, важнее. Если обойтись без шуток про скрепы, богослужебная литература на национальном языке — один из важнейших принципов Реформации, а Реформация — одно из ключевых событий в истории Европы, повлиявшее на судьбу каждого её народа не меньше, чем обе мировые войны, вместе взятые. Тогда как букварь — это всего лишь букварь, и без него можно грамоте выучиться. Но с полярной точки зрения, учебник — символ распространения просвещения, а рассуждения о роли Реформации — ретроспекции на любителя, имеющие мало отношения к сегодняшнему дню.
Ещё большая разница получится, если представить себе довод про Агриколу, произнесённый в России. У нас его ближайшим из широко известных современников окажется Иван Грозный: "Если бы Иван Грозный бросил маску, когда варил в котле боярина–изменника, она бы сохранилась до сих пор". Понятно, что первейший вывод, который сделает из этого любой думающий соотечественник: маски нужно разбрасывать в больших количествах для будущих поколений. Примерно как новгородцы разбрасывали для нас берестяные грамоты. Это не только ценные исторические памятники сами по себе, но и кладезь генетической, а также всякой другой, которую наука ещё не научилась извлекать, информации. Перед разбрасыванием использованные маски надо подписывать: кто бросил, когда и при каких обстоятельствах. Для чего необходимо законодательно вывести их из категории мусора, чтобы граждане, подписывая, не опасались штрафов.
Такая полярность реакций на одни и те же факторы давно беспокоит наш народ, склонный к глубокому анализу. Объяснение ещё не найдено, но, по крайней мере, чётко сформулирован вывод: что русскому хорошо, то немцу — смерть.
