У фактов глаза велики: как мозг обманывает нас

Автор фото: Юрий Смитюк/ТАСС

"Фактологичность", Ханс Рослинг.

Где–то до марта 2020 года книга Рослинга (известного специалиста по международному здравоохранению) могла бы претендовать в России на звание книги года. Хотя бы потому, что её включил в список рекомендуемого чтения Билл Гейтс, а этому парню вполне можно доверить писать вместо меня обзоры на нон–фикшен. Но в марте мир закрутило–завертело: закрытие границ, пандемия, сплошные непонятки, и оказалось, что в этом квипрокво потрясающая для мирного времени книга никаких устойчивых ориентиров не даёт.
Почему потрясающая? Да потому, что эта книга про то, как наш мозг, выигравший эволюционное соревнование у прочих мозгов при жизни в саванне, постоянно обманывает нас тогда, когда вместо саванны мы имеем квартиру, машину и смартфон. В этих кошерных условиях ничуть не изменившийся за последние 200 тысяч лет мозг предрасположен делать неверные выводы, игнорируя либо ложно интерпретируя факты. И ваш мозг тоже: сейчас убедитесь.
Ответьте, пожалуйста, на три несложных вопроса. Первый: в среднем по миру к 30 годам мужчины тратят на учёбу 10 лет своей жизни. Сколько лет тратят на учёбу к тому же возрасту женщины? (Варианты: а — 9 лет, б — 6 лет, в — 3 года.) Второй: в 1996 году тигры, гигантские панды и чёрные носороги вошли в список вымирающих видов. Сколько из этих трёх видов сегодня находятся под угрозой исчезновения? (А — два, б — один, в — ни одного.) Третий: сколько человек в мире имеют доступ к электричеству? (А — 20%, б — 50%, в — 80%.)
Если бы вы были не сапиенсом, а обезьяной и выбирали ответы методом тыка, то, по теории вероятности, угадали бы в одном случае из трёх. А теперь — та–там, мартышка с досадой отбрасывает очки! — правильные ответы: 1а, 2в, 3в. Боюсь, вы оказались не сообразительнее обезьяны. Я, во всяком случае, точно.
Включая мозг, люди в таких тестах стабильно показывают результат хуже, чем если бы доверились случайности. (А нобелевские лауреаты? А те ребята, что собираются в Давосе? А у них результат вообще хуже всех.) И коли так, то дело не в качестве наших мозгов, а в особенностях их работы. В саванне человеку умение преувеличивать опасность и мгновенно принимать решение спасало жизнь. Мы — потомки тех, кто принимал палку за змею, потому что те, кто принимал змею за палку, не успели оставить потомство. Но теперь нам это свойство чаще мешает, чем помогает, и Рослинг предлагает борьбу с ложными паттернами.
Вся книжка на этом построена. Вначале предлагается тест на логику в вопросах мирового благосостояния, а потом глава за главой разбирается, почему люди дают ошибочные ответы. И, повторяю, для меня "Фактологичность" стала бы книгой года, несмотря на пионерский оптимизм и задор, который после гибели пионерии я встречал только у продавцов таймшеров.
К чёрту тональность: Рослинг предлагает ряд интересных приёмов для интерпретации фактов. Например, использовать вместо линейных графиков "пузырьковые". Это когда, например, место страны в координатах "размер дохода — продолжительность жизни" изображается кружочком, пропорциональным размеру страны. А вместо деления стран на "развитые" и "развивающиеся" перейти на 4–уровневую шкалу по уровню благосостояния. (Россия на этой шкале окажется в верхней части третьего мира, а Швеция, гражданином которой является Рослинг, — четвёртого. Однако в 1948 году, когда Рослинг родился, шведы жили на уровне сегодняшнего второго мира, и маленький Ханс чуть не утонул в уличной канаве с нечистотами, поскольку канализации там, где он жил, не было.)
В общем, более чем любопытная книга: Билла Гейтса можно понять. Он–то наверняка тест провалил.
Однако, повторяю, это книга для мирного времени. Хотя Ханс Рослинг одним из первых в мире затрубил об опасности лихорадки Эбола, в целом он настаивает на том, что мы постоянно преувеличиваем опасности.
В начале 2020 года этот вывод мог бы невероятно успокоить. Я тогда в панике представлял себе гибель от коронавируса миллиона человек и длительность пандемии в полгода. Сейчас, когда в мире умерло почти два миллиона, а там, где я живу, введён комендантский час, я думаю о том, что выработанные в саванне инстинкты по–прежнему важны.