Научный руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин о возрождении маркировки товаров
Маркировка продукции стала естественным и необходимым ответом на гибель вместе с советской цивилизацией традиционных систем обеспечения качества продукции и бурный расцвет подделок всех видов и сортов. Цифровизация позволила решить эту проблему на новом технологическом уровне, обеспечив сквозной контроль за каждым изделием, ранее доступный лишь наиболее высокоразвитым производствам, для обычных потребительских товаров.
Результат маркировки продукции оказался сногсшибательным: совершенно неожиданно для государства она стала выводить из "тени" целые отрасли.
До обязательной маркировки эксперты оценивали рынок меховых изделий в 6 млрд руб., ошибаясь на порядок: его ёмкость составила 60 млрд. Рынок обуви оказался почти вчетверо больше ожидаемого, и, даже на вроде бы полностью зарегулированном табачном рынке, внезапно нашлось 18 "невидимых" производителей, из-за чего поступления акцизов в бюджет только за восемь месяцев этого года выросли на 17,5% — примерно на 60 млрд руб.
Таким образом, маркировка только табачных изделий и только за восемь месяцев дала бюджету столько же, сколько предполагалось получить за весь следующий год от увеличения НДФЛ до 15% на доходы свыше 5 млн руб. в год. При этом маркировка, разрушая нелегальный бизнес, возвращает рынок честным производителям, которые получают самый дефицитный в нынешние кризисные времена ресурс — спрос.
Перспективы достаточно убедительны: в настоящее время доля подделок на рынке молочной продукции оценивается в 25%, минеральной воды — 30%, парфюмерной продукции — около 60%. Однако самый большой ущерб — и не бюджету и честному бизнесу, а людям — подделки наносят в лекарственной сфере. Поэтому маркировка лекарств является самым главным направлением цифровизации потребительской сферы.
Она началась четыре года назад с дорогих лекарств против рака и сделала фактически невозможной их подделку. Эта грандиозная победа осталась практически незамеченной — никем, кроме преступных структур, которые, вероятно, понесли в результате грандиозные убытки. Этим летом маркировка лекарств расширилась до 10–15% их рынка. Данный шаг был запланирован давно и не был неожиданностью ни для государства, ни для фармацевтов: время подготовиться было у всех.
В результате общей неготовности к давно распланированной маркировке дефицит ряда лекарств, вызванный коронавирусной паникой, был объяснён (вероятно, с учётом пропагандистских усилий компаний, для которых защита людей от подделок означала значительные убытки) исключительно введением маркировки.
На деле она сыграла скорее раздражающую роль нового фактора, изменившего привычный алгоритм действий, — в условиях, когда почти все участники дистрибуции лекарств были охвачены коронавирусной паникой и неразберихой.
Стоит напомнить, что в условиях оптимизации здравоохранения, то есть лишения его всех и всяческих резервов, дефицит лекарств уже давно не является чем-то неожиданным. В 2018 году в нашей стране умирали люди от физического отсутствия простейшего инсулина, в 2019-м — от отсутствия некоторых простых сердечных средств.
В этом году первая волна дефицита лекарств, вызванная ажиотажным спросом, вполне естественно совпала с первой волной паники и прошла весной — до расширения сферы маркировки лекарств.
Вторая волна коронавируса вызвала массовую скупку лекарств, ассоциирующихся в общественном сознании с его лечением. Так, сервис "Мегаптека.ру" зафиксировал в начале октября более 450 запросов на "Левофлоксацин" в день, в то время как в начале сентября их было 90. Продажи "Левофлоксацина" выросли в 3,4 раза, "Умифеновира" — более чем втрое, "Дексаметазона" — в 2,75 раза, "Азитромицина" — в 2,44 раза, биодобавок с витамином Д — почти вдвое.
К такому ажиотажному спросу оказались совершенно не готовы ни производители (не имеющие доступа к кредитам и специалистам для расширения производства), ни торговые сети, ни импортёры (в ситуации, когда паника из-за коронавируса нарушила и глобальные логистические цепочки).
По данным того же сервиса "Мегаптека.ру", "Гидроксихлорохин" в ноябре был лишь в 1% аптек, "Левофлоксацин" (включая "Таваник") — в 3,43%, "Азитромицин" — в 22,55%, "Умифеновир" — в 57,3, "Дексаметазон" — в 64,6% аптек. Правительство Мишустина отреагировало быстро и верно, переведя систему маркировки в уведомительный режим, а её оператор сделал маркировку бесплатной до февраля 2021 года.
Отреагировали и противники маркировки, объявив её главным источником всех проблем и старательно игнорируя при этом тот факт, что нехватка лекарств возникала и до введения маркировки (в отношении, напомню, 10–15% лекарств). Многие её нынешние обличители, безусловно, не связаны с производством и распространением подделок и стремятся отнюдь не навредить здоровью России, но всего лишь отвлечь внимание общества от собственной трёхлетней пассивности — повторюсь, понятной для малого и среднего бизнеса, но не имеющей никакого оправдания применительно к управляющим системам.
Форсированные оперативные действия правительства Мишустина по предельному упрощению всех процессов, связанных с маркировкой, должны быть дополнены стратегической системной работой по нормализации государственного управления с тем, чтобы подобное безделье не повторилось никогда больше.
