Публичные дискуссии вокруг домогательств заставляют переместиться с непристойными предложениями в интернет: офлайн теперь — зона приличий.
Тема сексуальных домогательств надолго вошла в социальную моду и захватывает всё новые территории. Женщины, годами терпевшие унизительные приставания, сегодня называют имена не только домогавшихся их начальников и преподавателей, но и коллег. А также имена мужчин, которые их вообще не домогались, поскольку интересовались исключительно мужчинами. Но мужчина, домогающийся на работе другого мужчину, — это тоже ведь отвратительно, разве нет? И женщина имеет право публично заявить об этом.
Мои друзья в Facebook разругались вдрызг, поскольку примкнули либо к партии Имеющих Право На Достоинство Женщин, либо к партии Реализующих Заложенное Природой Мужчин. Я с трудом сохраняю беспартийность. Да, сексуальные домогательства на службе действительно отвратительны и мерзки и действительно сродни дедовщине в армии… пока исходят от того, кого ты точно не мечтаешь увидеть в постели. Потому что в другом случае имеются варианты.
И да, конечно, женщины имеют право рассказать об унижениях… Хотя для женщины публично об этом рассказать, и публично отказать, и даже абьюзеру пощечину дать означает повысить свой статус. А для мужчины отказать женщине — значит понизить статус до слабака, импотента и гея. Для многих эти смешные упреки смерти подобны, про пощечину уж молчу. Кто расскажет о мужских унижениях?! И, кстати, вопрос: если для униженных женщин так важно поставить заслон явлению, то зачем они так часто называют конкретные имена? С именами — уж больно похоже на месть. И второй вопрос, еще более интересный. Проблема в том, что если не сделать непристойного предложения, то не получить и сексуальной жизни: как минимум до брака. И как тут быть? Что–то я не вижу на партийных знаменах идеи девственности до свадьбы.
Кстати, ответа на этот вопрос — как заниматься сегодня сексом, если любой намек на секс легко толкуется как харассмент, — не дает вообще никто. Между тем и в постиндустриальном мире люди хотят друг друга. Особенно если у них нет пары. Но ответ тут очень прост, хотя и не очень привычен. Сегодня любое публичное пространство — от работы до коворкинга — для завязывания сексуальных контактов ис–клю–че–но. Это теперь минное поле для репутации и карьеры.
Принося публичные извинения за былые абьюзы, телеведущий Павел Лобков точно объяснил причину своего рискованного поведения: для него "границы телесной неприкосновенности остались на уровне 2000–х годов". А к 2020–му они действительно расширились, и заметно. Сексуальное поведение людей (и в мире, и в России) сделало виток и вернулось де–факто к модели ХIX века, когда приставание к "приличной" женщине было невероятно опасно: вплоть до дуэли. Но безопасно было получать награду у неприличных женщин: проституция, слава богу, была рядовым явлением.
Но точно такая же модель складывается и сегодня. Работа, учеба, даже улица — это теперь зона приличности. А зона неприличности переместилась в интернет, куда с непристойным предложением может отправиться тот, у кого больше нет сил сохранять пристойность. Достаточно установить Tinder (или для тех, кто, так сказать, любит погорячее, — Hornet). Или просто зайти на старую добрую mamba.ru в любом ее варианте. Там делать непристойные предложения исключительно безопасно для всех. Можно изменить имя. Можно забанить того, кто тебя домогается, но неприятен. А если тебя забанили, то и бровью не повести: остающийся выбор все равно велик.
Вот, собственно, и вся незамысловатая схема.
В офлайне — ни намека на секс, ни–ни: ни двусмысленной фразы, ни двусмысленного взгляда. А в онлайне — все, что заблагорассудится.
И эта схема будет обеспечивать безопасность и комфорт до тех пор, пока двое не поймут, что друг без друга не могут. И тогда к черту всю безопасность и все правила: профессор женится на студентке (я сам знаю такую семью, совершенно счастливую), а начальница выходит замуж за домогавшегося ее подчиненного (вы тоже такую семью знаете, если смотрели "Служебный роман"). Всем же прочим — подчеркнутая асексуальность на людях и смартфон в руке.
