Сверхчеловеческая музыка: что провокационного в "Боге грома" режиссёра Андре Овредала

Автор фото: kinopoisk.ru
Фильм снимался в том числе на грант правительства Норвегии. В подобных случаях авторы часто вынуждены отдавать идеологический (таковы почти все российские фильмы) либо иной символический "долг" государству. Здесь все еще вполне невинно: под видом сюжетных поворотов фильм то тем, то этим боком прославляет величественную природу и туристические жемчужины Норвегии. Эти виды действительно потрясающе красивы, и первая мысль, которая возникает, — "хорошо бы там побывать, когда карантин закончится". То есть фильм успешно выполняет свою рекламную функцию.
Однако какие бы цели ни преследовал государственный офис "за свои деньги" — заметно, что в сам сценарий он не вмешивается. А сценарий здесь как раз скандален, провокационен и местами содержит даже антигосударственнический пафос.
Скандинавские мифы сегодня нещадно эксплуатируются массовой культурой — особенно Голливудом, который превращает эти истории в примитивное, "наскальное" кино со спецэффектами, в дурного тона блокбастеры. Авторы фильма учли этот момент: в данном случае они сознательно отталкиваются от лубка, намеренно демифологизируют, очеловечивают миф о древнем скандинавском боге.
Молодой человек по имени Эрик (Нат Вулф) с некоторого времени наделен сверхсилой — когда он раздражен, то способен вызвать гром, молнии, шквалистый ветер и так далее. Но это вовсе не повод для торжества, а, наоборот, причина для моральных страданий героя. Дело в том, что обладание подобной сверхсилой неизбежно приводит к случайным смертям: страдают ни в чем не повинные люди. И молодой человек (реинкарнация бога Тора, как несложно догадаться), зная об опасности, которую теперь представляет, пытается "упрятать" себя подальше от людей — в тех самых величественных лесах. Как мы видим, обладание сверхспособностями ничуть не отменяет и не умаляет работы совести — и это лишь один из парадоксов, которые предлагают нам авторы фильма: как сочетаются личное и "общественное" у сверхчеловека.
Так попсовый сюжет про "бога в наши дни" ставит перед нами вполне актуальные вопросы: знает ли человек себя? Владеем ли мы собой? До конца ли отвечаем за свои собственные поступки? Что важнее: жизнь одного — или безопасность всех? Способна ли полицейская машина, и в целом государство, реагировать на новые вызовы времени: например, на необъяснимую во многом архаизацию современного общества?.. Попутно мы можем почувствовать себя в буквальном смысле в шкуре сверхсущества, чтобы понять, что это не только большие возможности, но и большая, часто непосильная ответственность. Рассказ о божестве, таким образом, превращается в рассказ о человеке. Чего от фильма такого рода, с его неизбежными муляжами древних молотов и эстрадными раскатами грома, совершенно не ожидаешь.
Финал и вовсе открытый. С одной стороны, это можно считать зазором для "продолжения истории". С другой — он парадоксальным образом объясняет мотивы жестокости или обиды божества: момент, известный нам по книгам и сказаниям, но оттого не становящийся более ясным. Явная несправедливость, совершенная где–то и кем–то, не исчезает, не растворяется просто так, без последствий, — дают понять нам авторы. Вполне в духе той самой скандинавской мифологии.