Владимир Познер откровенно не любит немцев. В его прежней книжке "Прощание с иллюзиями" есть эпизод, когда он, еще подростком, переезжает с отцом из обожаемого Нью–Йорка в ненавидимый Берлин и дерется с местным мальчиком, в ярости чуть не убивая его. Ну хорошо: после войны не у одного Познера чесались кулаки. Но того Берлина давно нет, а в Германии живут дочь, внуки, правнук Познера. Но автор со своей нелюбовью ничего не может поделать. И говорит: хорошо, я снял про Германию фильм и теперь напишу про Германию книжку, чтобы в своем странном чувстве разобраться.
С этой идеей, к сожалению, Познеру разобраться не получается. Но я прочитал "Немецкую тетрадь" не отрываясь. Бывает же такое! Потому что интересно следить за сеансом чужой психотерапии. За тем, как человек, иррационально ненавидящий что–то, ложится на кушетку и пытается, покопавшись в себе, встать иным. За Познером–германофобом наблюдать так же интересно, как, должно быть, интересно наблюдать за умным и откровенным (и слегка кокетничающим этим сочетанием) антисемитом. Разница в том, что кокетничать антисемитизмом после Освенцима не комильфо. А вот признаваться в германофобии, особенно по–русски, считается допустимым, хотя немцы после Освенцима изменились куда больше, чем русские после ГУЛАГа.
В итоге, как бы ни старался Познер служить объективности, чувства сильнее. Почти все немцы в книге дурны, комичны, бездушны, неприятны. Начиная с первой главы, где описаны реальные люди (должности, имена — подлинные, я проверил). Про одну фрау Познер бросает мимоходом: "женщина ничем не выдающаяся", про другую — "блондинистое существо… Но если у вас мелькнула мысль "кокетливая профурсетка", советую немедленно отказаться от нее". Угу. "Но если у вас мелькнула мысль, что Познер потому и держится на Первом канале, что, критикуя дьявола, всегда в итоге принимает его правила, — советую отказаться от нее".
Симпатичен автору, пожалуй, лишь Тило Сараццин, умный и совершенно ледяной банкир, лет десять назад написавший книгу "Германия: самоуничтожение". Чувствуется, что Познер ее проштудировал. Я тоже — но каждый раз вздрагивал от неколебимой веры Сараццина в евгенику, то есть в идею о том, что умные рождаются от умных, а дураки от дураков, — и от бесстрастных предложений по ограничению размножения сидящим на социальных пособиях мигрантам. И знаю, что многие кричащие о гибели Европы от мигрантов эту мысль разделяют.
Написав признание в германофобии, Познер от фобии не избавился — вопреки опыту, наблюдательности и многим точным замечаниям (вроде того, что немцы идентифицируют себя прежде всего как европейцев и только потом как граждан своей страны). Познер так и не может понять причину своей к этой стране нелюбви. Когда же автор пасует, у читателя развязаны руки, поэтому одно предположение все–таки выскажу.
Есть в его книжке один мельком появляющийся персонаж — жена телемагната фрау Бьерке, кладущая с прибором и на немецкую политкорректность, и на немецкое чувство вины за нацистское прошлое, да и на самого Познера, который хочет записать с ее мужем интервью. И вот она своим поведением вызывает у Познера неподдельный интерес, переходящий в откровенную симпатию. Полагаю, потому, что фрау Бьерке отказывается от немецкой культуры, сложившейся после Освенцима, — в том смысле, что говорит то, что думает, не притворяясь. Культура ведь есть притворство — это газон, накрывающий Blut und Boden, кровь и почву. И часто включает в себя насилие над собой, заставляющее надевать на лицо пусть вымученную, но улыбку по отношению к тому, кого терпеть не можешь. Такова политкорректность: культура взрослой и сложной цивилизации, успевшей понять, что случается, когда даешь волю чувствам. И если фрау Бьерке эту немецкую цивилизационную сложность в гробу видала, то потому, что расцивилизовывание, расчеловечивание — это процесс, сопровождающийся выделением огромной энергии: то, что Высоцкий называл "гибельным восторгом".
Вот я и думаю, что порой на эту энергию подсаживаются даже самые умные люди.
Самый покупаемый худлит в Петербурге
— "В метре друг от друга", Р. Липпинкотт
— "Кладбище домашних животных", С. Кинг
— "Брисбен", Е. Водолазкин
По данным сети магазинов "Буквоед"
