Артель "Напрасный труд". Об истоках отношения современных российских начальников к работникам

Автор фото: ТАСС
Первое мая — день, когда начальство обещает улучшить положение тех, кто работает, но почему–то никак не может заработать. Никуда не деться здесь от воспоминаний об СССР, который якобы был местом солидарности начальника и труженика.
Представление о Союзе как о стране необременительного и высокооплачиваемого труда есть изрядное заблуждение. Управленческие практики российского производственного начальства, ориентированные на предельное использование трудового ресурса, пришли из внутренних инструкций Главного управления лагерей НКВД. Нас сбивают с толку словечки вроде "грейдов" и "супервайзеров", которыми жонглируют "манагеры". На самом деле инструменты, которыми пользуются начальники, были придуманы на строительстве Беломорканала. Только назывались они по–другому — "котловка" и "бригадиры".
Что такое "котловка"? Об этом мы в "Архипелаге ГУЛАГ" прочитаем. "Это такое перераспределение хлеба, чтобы за средний паек наш зэк еще бы поколотился. Чтобы свою законную пайку он добрал добавочными кусочками по сто граммов".
Замените "пайку" на "минимальную ставку", и отечественная система оплаты труда будет перед вами. Чтобы заработать приемлемую для выживания сумму, надо "поколотиться". Вот как колотятся работники там, где зарплата намертво привязана к скорости и количеству выполненных заказов. Российское начальство помнит фразу товарища Сталина насчет того, что жить стало лучше и веселее. Поэтому нужно установить такие нормы выработки, чтобы минимум можно было получить на руки только при переработке.
Рядовые сотрудники давно сообразили: "губит не маленькая пайка, а большая". Работники понимают, что обещанные в рекламных объявлениях 30 тыс., 40 тыс., даже 50 тыс. зарплаты — это менеджерский прием, позаимствованный у эскимосов. Еще тысячу лет назад те придумали подбадривать ездовых собак не ударами шеста, а столь заманчивой сушеной рыбой, подвешенной на том же шесте перед собачьими носами. Но люди–то видят — "добавочные" сто рублей не стоят сверхдополнительных усилий.
Начальство об этом знает. Оно искренне страдает, что не может организовать работу как на гравийном карьере. Все с лопатами в руках, и "как только один из них разгибал спину — он был сразу же виден". Но устроить так сегодня получается не везде. И на помощь начальству приходят "супервайзеры". По–русски — "бригадиры".
Бригадир — центральная фигура в российских производственных процессах. Он, а не начальник шкурой отвечает не только за выполнение плана, но и за все проблемы, возникающие при этом. Сотрудники могут, в теории, укрыться в запутанном лабиринте законов. Бригадир не может рассчитывать ни на первое, ни на второе. Случись что — виноват он. Нигде не написано, что супервайзер должен довести сотрудников до изнеможения. Ни один начальник никогда не скажет этого.
Бывало, не выполнит лесоповальная бригада дневное задание — в карцер отправляется бригадир. Сейчас супервайзера туда не посадить. А устроить ему штрафной паек — запросто. Зарплата "погоняльщика курьеров" привязана к результатам выполнения плана линейным персоналом. Не хочешь получать минимум — вышибай максимум из подчиненных. А начальство скажет — мы строго рекомендуем не допускать переработок.
Как же быть с текучкой персонала? "От заключенного надо взять все в первые три месяца — а потом он нам не нужен!" — учил генерал Френкель, начальник Главного управления лагерей желдорстроя.

Как до Маркса

Неужели эти штучки — исключительно наследие социализма? Да. Из всех рассуждений Маркса по поводу "прибавочной стоимости" его российские толкователи сделали единственный вывод о том, что ее надо безжалостно изымать и только это путь к успеху. При этом местные начальники относятся к труду так, как к нему относились еще до Маркса. В их представлении труд — ингредиент производственного процесса, даже менее ценный, чем сырье или станки. И заплатить за него нужно ровно столько, за сколько он готов себя продать. А лучше — меньше.
Российское начальство твердо верит в магическую силу "котловки" и могущество супервайзеров. Оно не читало работ экономиста Сергея Журавлева, доказывавшего, что СССР замедлил свой экономический рост именно тогда, когда был исчерпан низкооплачиваемый трудовой ресурс, извлекаемый из деревень. Зато помнит — любой рост зарплат в России оборачивается ростом спроса на импорт и падением спроса на товары местного производителя.
Начальство незнакомо с трудами инженера Майкла Поланьи, объяснявшего, что труд — это тоже капитал, а в современном обществе производительность в первую очередь зависит от "неявных знаний" сотрудника, которые не пропишешь никакими протоколами, и от его мотивации. А идея нобелевского лауреата Пола Ромера, что высокая стоимость трудового ресурса подталкивает предпринимателя к повышению производительности за счет инноваций и улучшения организации производства, кажется вообще бессмысленной.

Назад по шпалам

Начальник знает, что просчеты в технологических процессах компенсируются за счет работников. Как говорили в тех же железнодорожных лагерях: "Шпал не хватит — вас положу!". Вообще, неплохо бы завести переводчика с начальственного языка. На вопрос, как курьеру ходить в апреле в зимней куртке и когда его переоденут по сезону, начальник напишет длинный пост о важности корпоративных стандартов. А в переводе проще — "в консервные банки обую, а на работу пойдешь".
Кстати, отсутствие увеличения доходов населения, которое признается даже начальством, опровергает тезисы об экономическом росте в России с одновременным отсутствием безработицы. Если есть рост, то в условиях безработицы должен возникать дефицит предложения труда, который будет тянуть вверх зарплаты и доходы. А если этого не происходит, значит, что–то не так. Впрочем, начальство любит пожаловаться на дефицит трудового ресурса. На сайтах биржи труда полно вакансий с зарплатами 12 тыс. и даже 15 тыс. рублей. Желающих, правда, немного, огорчаются руководители.
Впрочем, низкий уровень жизни, по мнению начальства, должен выгнать на рынок труда и тех, кого там быть не должно. Как говаривал начальник Карагандинских лагерей полковник Чечев, "инвалид у меня во всем лагере один — без двух ног. Но и он на легкой работе — посыльным работает!"