Натворила дел я смело. Создательница бренда "Патриотка" Татьяна Домбровская о том, почему не стоит экспортировать кокошники

Как дела у "Патриотки" на пятом году жизни, обороты растут?

— Ситуация лучше, чем когда–либо. Раньше мы набирали ход за счет субсидий и только пытались внедрить культуру ношения кокошников. Тогда мы уходили и в ноль, и в минус. Сейчас случился перелом: по сравнению с 2017 годом обороты выросли ровно в 3 раза. Просто мы начали охватывать туристов. К тому же бренд поддержало правительство города: петербургский комитет по культуре закупил целую партию кокошников, которые заняли место подарочных матрешек для гостей разных мероприятий. Ленинградская область тоже не осталась в стороне: теперь на выставках и ярмарках все девушки у стендов — в форме и нашем кокошнике.

Знаю, что за 2016–й — первый год работы — вы продали 600 кокошников. Больше такой точности в подсчетах не добиться?

— Теперь все отследить невозможно. В прошлом году бренд помог установить рекорд России по количеству девушек в кокошниках в одном помещении: в СКК собрались больше 1 тыс. участниц. В условиях флешмоба не было прописано, что все головные уборы должны быть от нашего бренда. Тем не менее примерно 80% девушек приобрели именно наши кокошники — и это продажи лишь за одно мероприятие. В целом мы реализуем от 100 изделий в месяц, поэтому уже второй год стабильно растем, а не стагнируем. Раньше такого ажиотажа не было.

Хватает ли вам для производства кокошников российского сырья: кожи, тканей, бусин и фурнитуры?

— Сейчас бренд полностью перешел на акриловые краски, которые производятся в Ленинградской области. Кожа и шерсть тоже от российских поставщиков.

Однако местного сырья хватает далеко не всегда, кроме того, если делать кокошник исключительно из отечественных материалов, он получится золотым. А кто захочет платить 70 тыс. рублей за изделие, которое в том же качестве может стоить 15 тыс. рублей?

Конечно, хочется использовать родное, но у нас в стране нет фабрик, которые быстро, качественно, недорого и в промышленных масштабах произведут, например, бусины. Ручная работа местных мастеров будет стоить не меньше 300 рублей за бусину — это неподъемно. Поэтому стекло и хрусталь — чешские и австрийские, фурнитура — немецкая, норка — итальянская. В общем, с миру по нитке.

Как вы строите взаимодействие с иностранцами — не с поставщиками, а с клиентами? Думаете выходить на внешний рынок?

— Точно не планируем экспорт: считаю, что российский товар должны увозить к себе в страну именно из России. Поэтому сейчас мы осваиваем не внешний, а туристический рынок Петербурга и Москвы. Бренд начинает сотрудничать с ювелирными магазинами, отелями, туристическими агентствами. К нам в город регулярно приезжают иностранцы; часто бывает, что мужчины ведут деловые переговоры, а их жен нужно в это время развлечь. В частности, для этого у нас запланированы красивые камерные показы кокошников в отелях. К тому же недавно мы сделали эксклюзивную коллекцию головных уборов с янтарем — она нацелена на китайских туристов. Вся эта история — она не экспортная. Это колорит, это наша русская корона. Пусть иностранцы видят ее здесь и забирают с собой на память.

Во время ЧМ–2018 по футболу заметили всплеск интереса от иностранцев?

— Да, и мы его ожидали. Но в итоге не так мощно подготовились, как следовало бы. Во время чемпионата было раскуплено все, причем буквально за пару дней. Тогда, помните, отгремел ироничный кадр из трансляции матча Россия — Испания, знаменитая тройка в кокошниках сделала свое дело, и заказы пошли к нам с новой силой. Шквал не утихал до конца сентября. Наше производство во Всеволожске еще не работало так усиленно.

К слову о местном производстве и дизайнерах: сейчас Смольный ведет приоритетный проект "Петербург — центр моды". Чего не хватает городу для того, чтобы получить это звание?

— Чтобы поддержать творцов, нужно идти с основ — устраивать для дизайнеров мероприятия. В городе и области есть такие встречи, но почти ни на одной из них не было топовых звезд мира моды. Дизайнеры, по сути, ведут диалог сами с собой и не могут достичь следующего уровня знаний, умений. И именно этот скачок, пожалуй, должен быть проспонсирован. Чтобы создать новую столицу моды, нужно учиться у существующих: подсмотреть, шагнуть вперед, выйти за грани. И помощь в этом была бы лучшим содействием от государства.

Другая проблема — отсутствие рекламного бюджета. Даже если у дизайнера есть хорошие идеи, после их реализации человек все равно может остаться невостребованным. Просто из–за того, что денег на рекламу не хватило.

А какая реклама дает трафик вам, если Instagram и "ВКонтакте", по оценке PR–специалистов, умирают как рекламные площадки?

— Все работает в совокупности. Если не проплачивать таргетинг в соцсетях, откуда быть трафику на сайте? Куда деньги вольешь, то и сработает. На клиентов действуют и печатные издания, и фото, и мероприятия.

И все же сейчас для нас лучшая реклама — сарафанное радио. Популярная группа заказала несколько кокошников, потому что их знакомая певица однажды выходила в свет в нашем изделии. Или я, например, пришла на Comedy Club, а после эфира мне позвонила известная актриса, приобрела кокошник, выложила у себя в соцсетях и тем самым привела к нам нескольких новых клиентов. Если у бренда качественный товар, то его заметят, его найдут — из–под земли достанут.

Как вы относитесь к обратной стороне развития бренда — плагиату со стороны других мастеров?

— Кокошники я начала создавать в 2015 году: придумала первое изделие, глядя на себя в зеркало. А сейчас в разных городах я насчитала уже 23 девушки, которые делают кокошники–копии. Причем все они были моими клиентками: покупали, разбирали, повторяли и продавали. Кто–то обещал быть нашим представителем, покупал франшизу — и кидал.

Я могла бы выставлять судебные иски, отстаивать права, но у меня к этому другое отношение. Раньше ведь кокошника в обиходе не было в принципе. А теперь чуть ли не в каждом городе делают такие головные уборы, пускай даже повторяя наш дизайн. И это скорее признание. Работа найдется для всех — нам бы охватить хотя бы Петербург! Всех денег не заработаешь — любого дизайнера скопируют. Главное, чтобы не подделывали наше имя.

Даже если популярность кокошников возрастает, смогут ли они стать повседневным аксессуаром?

— Постоянно наши кокошники носят не больше 2% клиенток. Все остальные приобретают головные уборы на вечерние мероприятия. Выйти в кокошнике на улицу многие побоятся: это очень красиво, но смело. Культуру его ношения нужно развивать еще с детства. Если ребенок будет знать, что такое кокошник, то уже во взрослой жизни подросшая девушка точно выйдет замуж именно в этом головном уборе. Поэтому у нас появилась целая линейка детских кокошников — так мы приучаем, приручаем аудиторию. Надеюсь, лет через десять кокошник сможет стать ежедневным аксессуаром. А мы будем стоять у основ этого.

Когда вы только начали заниматься своим делом — новым для рынка, — у вас не было опыта в бизнесе. Не было страшно?

— Это стержень. Призываю всех девушек–победителей начинать свой бизнес. Тех, кто бегал стометровку быстрее всех. Тех, кто был лучшим в учебе. Бизнес — это естественное желание не быть на вторых ролях, идти до конца. Любой предприниматель знает, что его дело — самое крутое. А награда всегда впереди, но нужно осознавать масштабы: слона съесть можно, просто по частям. Это элементарные вещи, которые не всегда очевидны для серьезного бизнеса.

Когда я начинала свое дело, мне говорили, что это годовой бизнес, который через несколько месяцев станет никому не нужным. Но вот идет 5–й год, и сейчас обороты нарастают.

Теперь я уверена, что настанут времена, когда каждый дизайнер не будет выпускать на подиум коллекцию без кокошника.

Досье

Татьяна Домбровская

Идея приспособленного для современных реалий традиционного головного убора — кокошника — родилась у жительницы Ленобласти в 2015 году. От местных властей она получила субсидию на развитие бизнеса. В 2018 году, на волне репортажей с Мундиаля, о бренде узнала вся Россия.