Есть известный анекдот про президентскую чету — кажется, изначально он был про Клинтонов — о том, как в статусе первой пары страны они заехали на заправку и столкнулись с рабочим — ее бывшим кавалером. Муж злорадно предполагает, что вот, вышла бы за него — была бы женой рабочего. Супруга ласково парирует: нет, он был бы президентом. То есть идея, что за каждым успешным мужчиной стоит незаурядная женщина, — уже общее место. А вот кто стоит за успехом женщины — вопрос неоднозначный и вызывающий дебаты.
Например, редакция "ДП" в процессе подготовки рейтинга влиятельных женщин узнала много нового — не столько о структуре владения бизнесом в Санкт–Петербурге, сколько о тонкостях ведения этого бизнеса и хранения акций.
Чаще всего людям приятно, когда их называют (и вполне официально признают) влиятельными. Это вполне соответствует верхушке пирамиды Маслоу и свидетельствует об успешной самореализации. Многие потом пишут об этом в новостях компании, личных итогах года в соцсетях и даже вешают дипломы на стену в кабинете. Но не все.
Есть определенная группа, в которую входят женщины — владельцы и совладельцы бизнеса, зачаcтую с крупными долями и даже контрольными пакетами, высокопоставленные руководители, в течение долгих лет прочно занимающие позиции в бизнесе. Однако все, что о них известно, — имена, отчества, фамилии, доли и должности. О чем нам и сообщает СПАРК всемогущий. Однако в самих компаниях или удивляются, услышав вопрос о совладельце или гендиректоре (не видели, не слышали, нет такой), или категорично заявляют, что искомая дама существует, руководит и даже прямо сейчас в офисе, но человек она не публичный, интервью не дает, фотографий не имеет. И да, уберите ее имя из списка, мы категорически не согласовываем факт ее влиятельности. Несмотря на миллиарды и официальный статус.
Такая позиция может вызывать как понимание, так и недоумение, однако у журналистов — скорее дополнительный интерес и азарт. Собственно, консультации на рынке, сбор информации, вопросы юристам, а также систематическая проверка динамики активов приводят нас к неожиданному для СМИ выводу: иногда в компаниях правы, эти люди, возможно, на самом деле ни на что не влияют во внешней среде. Сфера деятельности при этом может быть разной — таинственные незнакомки были в торговле, строительстве, производстве продуктов питания. При этом сами компании обычно вполне невинные — производят косметику, торгуют овощами и продуктами для здорового питания. И тут мы переходим в плоскость почти что гендерных отношений — часто рядом есть мужчина.
Иногда это совладелец или бывший совладелец, иногда руководитель, при котором женщина–главбух становится держателем акций. Тогда, вероятно, у загадочной дамы незавидная роль зицпредседателя Фунта. Она номинально владеет и управляет, ставит подписи под документами, хранит бизнес компании. И хорошо, если все хорошо. Если не совсем так, то проверяющие и правоохранительные органы тоже придут именно к ней. Иногда планы меняются — и владелица передает свои акции другому лицу, бывает даже, что внезапно и без продажи: захотела — и передала. Например, предшествующий ей владелец был чем–то занят — болезнь, подозрения в совершении преступлений, вынужденный отъезд, — а теперь ситуация исправилась, и он получает свой пакет обратно.
Бывает, что это чья–то дочь, жена (в том числе бывшая), лучше если сестра, мать или племянница — чаще у них разные фамилии — и цепочки связей сложнее, и, кстати, прочнее, чем профессиональные. Все мы помним, что после введения обязательного декларирования имущества членов семей чиновников и депутатов по стране прокатилась волна разводов. Все как в Голливуде: непримиримые противоречия, годы брака прошли зря, все живут на свою зарплату, благородно оставив уже бывшим супругам дома, квартиры, яхты, автомобили, акции и счета. Были и неожиданные открытия, когда оказывалось, что некоторые дальновидные мужчины успели до прихода во власть не только построить отличный бизнес, но и прозорливо не женились на матерях своих детей — и декларировать нечего, и разводиться не придется. По крайней мере слухи о таких предприимчивых ходили. Обвинять в фиктивности разводов можно, а доказывать это — уже сложнее. Зато можно не сомневаться в уровне доверия — не в каждой официальной семье муж передает жене все свое имущество.
В случаях, когда активы аккуратно складывают женщине в руки, непубличность вполне может быть и базовым условием. Деньги любят тишину, а хранительница играет по заданным правилам.
Впрочем, могут быть и другие варианты. Для бизнесов с короткой историей — и миллиардными суммами в бухгалтерских отчетах — это, например, легализация средств. Есть примеры, когда бизнесвумен владеет успешным бизнесом, созданным пару лет назад — и уже ликвидируемым. И в анамнезе у нее еще 5–7–10 таких же — очень успешных, но не очень долговечных.
Бывает и ситуация с бизнесом давним и прочным. Создан он, например, в 1990–е, прежние владельцы отошли от дел в сторону, отправились в места не столь отдаленные или и вовсе отбыли в мир иной. И наследники их (или наследницы) историю вопроса знают очень хорошо — и предпочитают не напоминать о себе. Есть компания и есть, работает, доход приносит — к чему эти светские рауты и освещение в СМИ. В некоторых сферах, по осторожным оценкам экспертов, все еще сложнее: рынки сложные, конкуренция высокая, наживать проблемы не хочется, то есть отголоски 1990–х — все еще вполне часть реальности.
А бывает и самое простое объяснение. Некоторые владельцы бизнеса действительно не хотят никому о себе рассказывать. Не пишут книг, не читают лекций, не выходят на сцену за наградой в свете софитов и даже не ходят на благотворительные аукционы. Бизнес отдельно — жизнь отдельно. Некоторым несоответствием это выглядит только при наличии у них открытых аккаунтов в социальных сетях — с фото и геометками из путешествий (такое тоже бывает).
