Грызите палочку, или Как жить в России

Россия по уровню жизни обосновалась среди стран третьего мира (мы между Оманом и Черногорией, это 49–е место из 189 рейтингуемых государств, согласно Human Development Index). Государственный строй — crony capitalism, где лояльность важнее профессионализма. Международные санкции (и особенно контрсанкции, "бомбежки Воронежа") добавляют развалин в пейзаж. Протесты подавляются.

Все это заставляет многих пребывать в состоянии выученной беспомощности: непонятно, как избежать негативных стимулов. Подступают отчаяние и фрустрация. В книжке петербургского физиолога Дмитрия Жукова "Стой, кто ведет?!" подробно разобрано это состояние (правда, на примере крыс). Когда грызунов беспорядочно бьют током и лишают еды, они не могут адаптироваться — в итоге здоровье у всех ухудшается. Но в меньшей степени — у тех, кто создает "субъектноконтролируемую ситуацию": например, грызет палочку. Как говорят психологи, "отрицательные эмоции должны быть отреагированы". Объективно это не дает преимуществ: удары не прекращаются, еда не появляется. Но субъективно помогает выжить.

Параллели между крысами и людьми условны, однако все больше людей в России спрашивают себя: как жить, если прежние стратегии больше не работают или включают нарастающие риски?

Например, опасной становится стратегия включения в систему (это когда молодежь идет в чиновники, а журналисты — в пропагандисты). Проблема не только в том, что со стен уже сыплется штукатурка, но и в том, что выстроенный в стране режим является персоналистским. Многие автономные государственные институты заменены персональной волей одного человека (или тех, кто распоряжается от его имени) — включая институт ротации власти. Кто, скажите, возьмет после смены власти на работу Маргариту Симоньян или Владимира Соловьева?

Опасна и стратегия сопротивления. Помимо очевидного шанса схлопотать по шее, есть и неочевидный риск, сформулированный Севой Новгородцевым: "С чем борешься, на то и повязан будешь". Диссиденты после уничтожения врага точно так же оказываются не у дел: почитайте "Диссидентов" Подрабинека.

Привлекательнее других — идея бегства из клетки, но эмиграция выход не для всех. Разумно эмигрировать, когда ты юн, холост, имеешь конвертируемую специальность и язык на уровне С2: да, тогда ты сразу обретаешь перспективы. А как быть, скажем, безъязыкому женатому врачу или учителю, который задавлен работой и при этом еле сводит концы с концами?

Есть и другие стратегии, например полный уход в частную жизнь на манер императора Диоклетиана, плюнувшего на империю и гордившегося урожаем капусты. Но, как показал крах СССР, когда приватизируют землю, капусту сажать становится негде.

Единственная стратегия, в которой я вижу плюсов больше, чем минусов (и единственная, которая позволяет сохранить и профессию, и достоинство), — это стратегия заинтересованного наблюдателя. То есть антрополога, пусть даже поневоле, — своего рода дона Руматы, героя Стругацких, посланца иной цивилизации, который в разборки в Арканаре вмешаться не может, хотя ужас происходящего понимает. Или, если хотите, Миклухо–Маклая, который понимал, что Новая Гвинея не пуп Земли, но с большим интересом исследовал местную жизнь.

Нужно не просто наблюдать за эпохой, но фиксировать (бумага, снимки, видео, файлы — сейчас вариантов тьма) и желательно анализировать. Удивительно, как много людей сохраняло рассудок благодаря этому нехитрому трюку! Константин Паустовский написал "Повесть о жизни" — выдающееся документальное повествование, не запачкавшись членством в КПСС и восхвалением Сталина. А профессор Петербургского университета Александр Никитенко, работавший (стыд какой!) в царской цензуре, вел до предела откровенный дневник. Теперь это потрясающий документ эпохи: получается, не зря Никитенко грыз свою палочку.

К тому и призываю.