Набиуллина предъявила сразу все три опции решения по ключевой ставке ЦБ.
В эту пятницу, 14 сентября, совет директоров российского Центробанка соберется, чтобы рассмотреть вопрос о ключевой ставке. По недавней традиции за неделю до этого кто–то из топов ЦБ объявляет, из чего будет выбор. До сих пор обычно "в меню" были две опции: сохранить или понизить.
На этот раз выступила сама Эльвира Набуллина — и предъявила сразу все три опции: сохранить/понизить/повысить. "Сейчас немного факторов, которые бы говорили за снижение ставки. Есть значительное число факторов, которые говорят за сохранение ставки, и появились некоторые факторы, которые позволяют положить на стол вопрос возможного повышения ставки", — сказала она.
Факторы повышения ставки Набиуллина не оставила загадкой, а тоже объявила. Первый: повышенная волатильность на финансовых рынках как в России, так и в мире. Второй: инфляция возвращается к таргету (4%) чуть быстрее прогнозов.
Она не сказала прямо про санкции или падение рубля. Ограничилась нейтральным указанием на волатильность и "внешние факторы". Набиуллина предположила, что ЦБ может проводить смягчение денежно–кредитной политики более постепенно, чем предполагалось раньше.
Велика сейчас в России ключевая ставка или мала? ЦБ настаивает на переходе от "умеренно–жесткого" к "нейтральному" ее уровню. Но ведь ставка важна не сама по себе, любой инструмент нужен для чего–то. Например, ставку используют для разгона экономического роста или, наоборот, его притормаживания (для избежания перегрева экономической конъюнктуры). Казалось бы, перед Россией сейчас стоит задача обеспечения экономического роста не ниже мирового. Но ведь для этого используют нулевую или отрицательную реальную ставку (то есть на уровне или ниже инфляции).
Например, в США ставка ФРС — 2%, а годовая инфляция (июль 2018–го к июлю 2017–го) — 2,9%. Без учета высокого роста цен на еду и бензин — 2,4%. Но все равно США имеют отрицательную реальную ставку, и американская экономика реагирует на нее, растет. Медленное повышение ставки со стороны ФРС пока не привело уровень реальной ставки даже в нулевую зону. А что у нас?
По итогам 2015 года мы были в зоне отрицательной процентной ставки (–0,8%). Высокая инфляция, высокая ставка. Но дальше произошло вот что: инфляция стала падать быстро, а процентная ставка ЦБ — медленно. И в результате, хотя номинальная ставка ЦБ снижалась, реальная ставка выросла до неприлично высоких значений: на конец 2016 и 2017 годов она составляла более 6%.
Это — запретительный уровень для экономического роста. Не случайно, что он у нас и не случился. Мы наблюдаем медленный и тяжелый выход из кризиса 2014–2016 годов. Никакого стремительного восстановления. Никакого скачка после кризиса. Многие экономисты считают, что и нынешние с трудом натягиваемые 1,3% роста ВВП в I квартале 2018–го и 1,8% во II — это просто приписки со стороны Росстата. Да даже если бы это были правдивые темпы — то это все еще вдвое медленнее мирового роста. Последний прогноз Минэка на 2018 год — 1,8%, на 2019–й — 1,3%.
В последние месяцы ситуация стала чуть выправляться — немного увеличивается инфляция при той же ставке ЦБ. В результате реальная ставка в августе снизилась до 4%, Но, как показывает опыт других стран, это все равно запретительный уровень. А ЦБ, заметив рост инфляции, вообще перестал снижать свою ставку, даже грозится ее увеличить — может, не 14 сентября, но в перспективе до конца года.
Может ли российская экономика расти с такой ставкой? Вопрос риторический. Это как может ли ехать автомобиль с вжатой в пол педалью тормоза? Для стимулирования экономического роста ставка сегодня должна быть хотя бы на уровне инфляции — 3,1%. Но этого ЦБ себе позволить не может, ведь тогда разбегутся все иностранные спекулянты, а это около $30 млрд дополнительной утечки капиталов. Что тогда будет с рублем? Между стимулированием роста и стабильностью ЦБ традиционно выбирает стабильность.
Надо понимать, что у макроэкономической стабильности, за которую как за якорь держится в своей политике ЦБ, есть две стороны. Не станет хуже. Но и не станет лучше.
