Герда — старушка с лицом–маской морщинистой, но все еще улыбчивой Алисы Олейник — возникает в Комнате как бы ниоткуда, самозарождается в ворохе пыльных старых пальто. Она пытается заварить утренний кофе: то кофемолка бузит, то чашечка к блюдцу не подходит, то стол отъезжает от табуретки — не достать. Трудно быть старым, простые вещи становятся такими недоступными. А уж когда ворона подло тырит кофейную чашку из рук, остается только возмущенно пыхтеть. Ритмичное ворчанье незаметно превращается в битбокс, механистичные движения негнущихся суставов — в хип–хоп, Алиса–Герда пускается в шикарный пляс, но спина, но сердце…
Актриса, запертая в "Комнате Герды" Творческой лабораторией Яны Туминой, отнюдь не одинока. За стенами, сужающими и без того крошечную сцену театра "Особняк" до клаустрофобического старческого мирка, незримо и неустанно мечется Дмитрий Чупахин. Он и наглый ворон–перчатка с пришитым глазом–пуговицей, и Роза (с такой естественной человеческой досадой хлещет обиженную глупую девочку Герду по спине, прежде чем исчезнуть в проеме). Благодаря ему (и технологу Нику Хамову) все в комнате шуршит, шевелится, прицепляется и отцепляется, красные башмачки Герды сами уходят к реке, Снежная Королева летает над комнатой как облако, призраки смотрят в окно, маятник часов раскачивается, старые картины оживают точно в такт филигранной световой и звуковой партитуре.
Объекты, куклы и маски Киры Камалидиновой превращают Алису Олейник в тряпичную игрушку, уморительную шепелявую Разбойницу, очкастую лапландскую бабушку, микроскопическую наездницу Оленя, даже в саму Снежную Королеву. Но это все милые (действительно обаятельнейшие) пустяки по сравнению с еще одним alter ego Герды — старухой в белом чепце с молитвой на устах, церковным витражом (который норовит обернуться мехами баяна) в руках и вкрадчивым шепотом: "Забудь о Кае, поспи, отдохни".
Старуха Память подводит Герду. И все же никакое беспамятство не властно над прошлым, над драгоценной сердцевиной души, над тем, кого искал всю жизнь. Кай — умильный картонный малыш, вырезанный из старинной семейной фотографии, — выкатывается в луче света откуда ни возьмись, и Герда рассказывает ему все–все: и как его искали за поворотом, и как ходили к реке, и как соседский Штефан (представляешь?!) сказал, что раз Кай умер, то можно он возьмет его санки? Из рукава висящего на вешалке пиджака высовывается живая теплая рука, в ней теряется маленькая лапка актрисы.
Пронзительный момент оказывается в точке золотого сечения, но не в конце спектакля. Герда приглядывается к картонному мальчику: "Обозналась!" — и действие словно бы по инерции едет дальше. Его необязательность даже смущает: зачем изобретательно и весело пересказывать детскую сказку в этом совсем не детском трактате о старости, памяти и человеческой сути? Однако финал искупает и объясняет всё. Герда находит настоящего Кая. Где — догадаться нетрудно. Сосульки на спине, лыжи в руках, клетка с бабочкой–Психеей под мышкой — Герда отправляется в путь, который лежит перед каждым из нас. Но с какой душой, с каким легким сердцем.
Яна Тумина и ее команда в каждом спектакле отвечают на единственный самый главный вопрос — чем жив человек? — избегая громких, а часто и вообще всяких слов. В "Комнате Герды" это виртуозное умение сказать о важном так тихо, чтобы дошло до самого шумного и невнимательного ученика в классе (то есть зрительном зале), точно достигает цели. Ну а катарсис достигает зрителя. Проверьте хоть на себе.
