Каникулы закончились, пора планировать текущий год. Экономика — штука инерционная, картина будущего в ней сильно зависит от событий прошлого. Российскому хозяйству и его начальникам повезло: пока нефть стоит выше $60 за баррель, можно ничего особенного не делать. Если все останется как есть, углеводородный сектор поможет подтянуть вверх цифры годового ВВП, и на бумаге все будет хорошо.
Не только на бумаге, но и на деле, утверждает Минэкономразвития в своем мониторинге. По мнению министерства, полученные в конце 2017 года "результаты опросов предпринимателей, данные о потреблении электроэнергии и перевозках говорят, что ситуация улучшается". Правда, рекордный за 6 лет спад обрабатывающей промышленности в ноябре 2017 года (на 4,7%) не соответствует оптимистическим ожиданиям, но чиновники видят в этом локальное явление, связанное "с плохой динамикой металлургии и машиностроения".
Логику начальства понять можно. Чиновники лучше нас с вами знают, что в России фактически существуют две экономики: одна называется "нефть", другая — "все–что–не–нефть". Там, где нефть, все в порядке. А там, где все остальное, лучше становится в том случае, когда туда оперативно перетекают нефтяные деньги — как правило, в виде бюджетных. Если начальство говорит о "локальном явлении", значит, оно предполагает, что в процессе перекачки нефтяных денег в то же полугосударственное машиностроение произошел какой–то сбой. И как только он будет преодолен, промышленность покажет хорошие цифры.
Правда, знающие математику люди заметят, что обещанный 2%–ный рост 2018 года (если он будет) определяется факторами, на которые начальство повлиять не сможет. Например, только в стадионы к футбольному чемпионату российский бюджет уже закачал 480 млрд рублей — и статистика учла их как плюс к ВВП. Но тот, кто скажет, что Россия после розыгрыша Кубка мира превратится в Мекку всех футболистов, а новые арены будут переполнены болельщиками, пусть первым бросит в меня камень.
С другой стороны, цена на нефть в ушедшем году выросла на треть — для нашей экономики это огромный стимул. По опыту прошлых лет он трансформируется в 2%–ный и даже 2,5%–ный рост ВВП, однако в 2018 году на аналогичный скачок рассчитывать трудно. Цены вряд ли подтянутся к $100 за баррель, а объемы продаж российской нефти стабильны третий год и расти им особо некуда: чтобы их увеличить, надо увеличивать объем добычи и выходить из соглашения с ОПЕК. Прошлый год принес рекордный урожай, что также означало прибавку к экономическому росту. Но удачный урожай — дело однократное, повторения никто не планирует, иначе статистика фиксировала бы строительство новых элеваторов.
Проблема в том, что даже настоящий (а не нарисованный) экономический рост почему–то упорно не хочет трансформироваться в рост доходов населения. Даже увеличение зарплат и пенсий и рекордно низкая (поверим Центробанку) инфляция не привели к увеличению доходов. Напротив, в среднем они сократились на 1,2% — причем в 75% российских регионов.
А где же статистика зафиксировала рост доходов? Это, по оценке экспертов РАНХиГС, те самые регионы, где большая часть населения занята в бюджетном секторе. То есть фактически получает те же нефтедоллары, переплавленные российским бюджетом в рубли.
Одну из причин, по которым доходы не желают расти, раскрывает кредитная история россиян. Гражданам приходится возвращать в банки заработанное. Задолженность физлиц по банковским кредитам за первые 10 месяцев 2017 года увеличилась на 1,01 трлн рублей. Это почти в 9 раз больше, чем годом ранее, — 114 млрд рублей.
Как остроумно заметил экономист Андрей Мовчан, "мы догнали США по важному параметру: доли доходов населения, которые оно тратит на выплату процентов по кредитам, в Соединенных Штатах и России теперь одинаковы". Правда, продолжает свою мысль экономист, с учетом структуры распределения этих долгов для "нижней трети" россиян кредитная нагрузка по сравнению с доходом в 5 раз выше, чем в США.
А я добавлю, что потребительский бум нулевых, о котором с таким восторгом вспоминают и население, и власти, в гораздо большей степени был обеспечен доступностью потребительских кредитов, чем ростом реальных доходов.
Начальство охотно называет бедность населения "главной проблемой России". Беда в том, что к решению этой проблемы оно не имеет никакой личной мотивации.
