Прямо сказать, мало что радует. Похоже на 1983 год, когда советская власть решила поменять правила игры. В светлые брежневские годы достаточно было не переходить некоторые невидимые линии и спокойно придумывать в кочегарке рок–песни, переписывать от руки Гумилева, негромко отмечать Хануку или Крещение.
Ну а если у тебя находили Солженицына, ты печатал стихи или рассказы на Западе и ходил в американское консульство как к себе домой — вызывали в специально оборудованный кабинет и объясняли разницу между Хайфой и Колымой. Большинство выбирало Хайфу.
В пермские и мордовские зоны шли те, кто знал за что: члены Хельсинкских групп, хранители Фонда помощи политзаключенных, редакторы "Хроники текущих событий". С приходом Юрия Андропова ситуация изменилась. Возможность эмиграции закрыли. Диссиденты, все, кто не уехал, сели. Вплоть до 1986 года было непонятно — что нельзя, а что категорически нельзя. Семь лет лагеря получил Михаил Мейлах — специалист по Хармсу и французским трубадурам. На 4 года уконтропупили психиатра Андрея Васильева: обвинение — мочился перед 7 ноября на украшающие Марсово поле красные гирлянды.
Посадили в тюрьму знаменитого филолога–германиста Константина Азадовского и обвинили в хранении наркотиков. Лев Клейн, великий археолог, и Зиновий Корогодский, главный режиссер моднейшего тогда ленинградского ТЮЗа, были арестованы по статье за мужеложство. Надо ли говорить, что наркотики подбросили перед обыском, а лжесвидетелей по делам о мужеложстве специально готовили.
Читайте также:
История
Проблемы маскировки. Лев Лурье о чекистах
Точечное бомбометание сменилось бомбежкой по площадям. Жестокий и явно неправедный приговор Алексею Улюкаеву, дело Алексея Серебренникова, садистическое лишение Европейского университета образовательной лицензии — невольно отсылают нас к России 1983 года. И тогда, и сейчас время было шизофреничным. "Нуреев" Серебренникова идет в Большом театре в присутствии всей путинской знати. Кто хочет — слушает "Эхо", смотрит "Дождь", на худой конец — CNN. В 1983–м в Ленинграде работали Рок–клуб, писательский "Клуб–81", проходили открытые выставки Товарищества экспериментального искусства.
Выигрывают те, кто к времени не приспосабливается, просто не замечает. Не к чему приспосабливаться: правил нет. Так что делай что должно, и будь что будет. В темные декабрьские вечера хорошо перечитывать "Чуму" Альбера Камю.
