Альберт Цибаев: В "Водоканале" забыли, что это не частная лавочка

Дзюдоист Альберт Цибаев занимает 119-е место в рейтинге миллиардеров "Делового Петербурга" с активами стоимостью 4,5 млрд рублей. В поле зрения петербургского делового сообщества он попал после покупки 30% акций петербургского холдинга "Водоканалстрой", крупнейшего подрядчика ГУП "Водоканал". При этом 70% сохранились за основателем холдинга Владимиром Агияном, давним другом гендиректора "Водоканала" Феликса Кармазинова. В декабре "ДП" опубликовал расследование, посвященное империи Феликса Кармазинова, его родственников и друзей.

Годовой портфель заказов "Водоканалстроя" в лучшие времена составлял более 10 млрд рублей, однако в последнее время сократился до нескольких миллиардов. Недавно гендиректор "Водоканалстроя" даже пожаловался в прокуратуру на задолженность "Водоканала" в размере 1 млрд рублей. Долговая нагрузка холдинга крайне высока, а недостаток денег владельцы компенсируют за счет кредитов.

Альберт Цибаев дал "ДП" свое первое интервью и рассказал о связях своего партнера Владимира Агияна с гендиректором "Водоканала", знакомстве с братьями Ротенбергами, причинах покупки доли в "Водоканалстрое" и многом другом.

По указанию президента

— Альберт, расскажите, почему вы, человек, который никогда не занимался инженерными сетями, тоннельным строительством и тому подобным бизнесом, решили приобрести долю именно в "Водоканалстрое"?

— Я тщательно выбирал, где реализовать свои возможности и опыт. Уверен, "Водоканалстрой" — компания, где я смогу принести пользу и честно, открыто заработать деньги, чтобы тратить их на соцпрограммы, в частности на межрегиональный спортивный центр Северо-Запада, расположенный в Ленобласти.

Безусловно, меня никак нельзя причислить к специалистам в области подземного строительства. Но тем не менее у компании высокий потенциал, а у меня есть навыки администрирования и опыт эффективного управления. Мы в состоянии вывести ее на новый уровень.

Так, я считаю, что нужно уходить от зависимости от одного заказчика в лице "Водоканала", искать новых. Кроме того, одним из моих условий вхождения в этот бизнес был полный вывод холдинга из офшора, и на сегодня эта задача выполнена. Здесь я следовал указанию президента на деофшоризацию.

— А какая доля была в офшоре? И зачем ее изначально оформили на офшор?

— Я вошел в компанию на 30%, когда она еще находилась в офшоре. Я не знаю, зачем это делалось. Я вошел в бизнес, и мы вывели холдинг из офшора. При этом еще 70% остаются у Владимира Агияна. Мы партнеры.

— Сколько стоили 30%?

— Эта цифра — коммерческая информация. Моими капиталовложениями были кредитные обязательства, по которым я выступаю поручителем. И я получил равную им долю в 30%, соответственно. Основные кредиты взяты в двух крупных банках.

— Ну, 30% активов холдинга, исходя из его отчетности в системе " СПАРК " , стоят 4,5 млрд рублей...

— Это вопрос оценки. Сегодня рынок диктует другую экономику. И мы продолжаем идти в рынок, в конкуренцию. Меня спрашивают: где ваш ресурс и связи? У меня это вызывает только улыбку. Мой ресурс — это сотрудники холдинга. И я ничего не скрываю. Холдинг находится не в самом лучшем положении. В течение года мы не можем добиться от "Водоканала" выплаты дебиторской задолженности.

— Владимир Агиян продолжает участвовать в управлении "Водоканалстроем"?

— Он пока что находится на лечении за рубежом и вынужден участвовать в управлении дистанционно. Здесь, в Петербурге, в управлении участвует его сын, он хороший финансист и высококвалифицированный профессионал.

— Как вы с Владимиром Агияном познакомились?

— Это было так давно, что я уже не помню. С 1987 по 2000 год я проходил военную службу в Петербурге, в те годы мы и познакомились. С 2000 по 2013 год я служил в Москве, но мы постоянно поддерживали связь. В 2013 году я уволился и решил заняться бизнесом. Так наше знакомство переросло в деловое партнерство.

— Планируете увеличить долю в холдинге?

— Если компания развивается, растет и моя заинтересованность. Я не преследую цель получить контроль над холдингом, если вы это имеете в виду.

Кошка пробежала

— Что будет, если "Водоканал" не погасит дебиторскую задолженность перед "Водоканалстроем"?

— Будем обращаться в суд. Под эти конкурсы выделялись бюджетные средства. Они же не могли вдруг испариться? Где они? Почему мы должны компенсировать кредитами потери, которые сегодня несем? Складывается впечатление, что это делается умышленно, чтобы холдинг прекратил свое существование.

— В чем проявляется нечестность?

— Какие-то безумные штрафы нам выставляют. Я допускаю, что в работе наших организаций могли быть недочеты. Я не требую лидерства для холдинга. Я лишь выступаю за равную конкуренцию. Конкурсы, на которые мы могли бы заявиться, переносят, вносят правки в документацию, такие, чтобы мы уже не смогли поучаствовать.

Яркий пример — конкурс на Охтинский коллектор за 8,2 млрд рублей. За 10 дней до конкурса "Водоканал" кардинально изменил документацию, включил опыт, ненужный для выполнения этих работ. Победило ООО "ПРиСС", хотя мы готовы были взять за работы на 600 млн рублей меньше. Кроме того, "ПРиСС" не предоставило своевременно банковскую гарантию. ФАС России подтвердила факт нарушений. В "Водоканале" это проигнорировали и заключили контракт с "ПРиСС".

— Так что же случилось на самом деле? Владимир Агиян  — давний партнер Феликса Кармазинова. У них есть общие интересы и помимо подрядов "Водоканала", связанные с недвижимостью, оборотом денег, сельским хозяйством. С чего это вдруг теперь, после стольких лет взаимодействия, Феликс Кармазинов не платит Владимиру Агияну?

— Я долго пытался это понять. Видимо, субъективные причины, какая-то кошка между ними пробежала.

— И вы не знаете какая?

— Нет, я не знаю. Наверное, были какие-то взаимные обиды. В любом случае эти вещи не должны сказываться на работе.

— Знаете, сейчас "Водоканалстрой" в вашем лице будто открещивается от "Водоканала". Хотя до этого годами участвовал во всех схемах, которые были подробно описаны в недавнем расследовании "ДП".

— Это было до меня. Сейчас нет ничего, что мешало бы мне с вами открыто общаться. Я прочитал описание этих схем очень внимательно. Плохо, если они имели место быть. При мне ничего подобного нет. "Водоканалстрой" если и был, то вышел из каких-либо "серых" историй. У нас официальная зарплата, понятное налогообложение. А вот топ-менеджмент "Водоканала", по-моему, забыл, что ГУП — не их частная лавочка, а государственное учреждение.

— А как насчет долей вашего партнера Владимира Агияна в совместных бизнесах с экс-топ-менеджерами "Водоканала"?

— У меня долей в этих компаниях нет. Насколько я понимаю, у него уже тоже нет. На сегодня он оттуда вышел. Возможно, в базах данные пока не обновились. Но я знаю, что он оттуда вышел как де-юре, так и де-факто. У нас был очень непростой разговор по поводу этих историй с фазендами и "Урожайным" и тому подобными вещами. Я сказал: нужно начать наши деловые отношения с чистого листа. Все это ненормально, то, о чем мы узнали, эта тяга к вселенским масштабам за высокими заборами...

— Вы имеете ввиду мини-деревню в поселке Кутузовское? А вы сами там бывали?

— Я там не бывал, но про фазенды Феликса Кармазинова в Кутузовском знает весь "Водоканал", и за его пределами знают. Это же не в один день появилось. Строительство шло годами, территории там огромные. И ни у кого не было желания разобраться, кто это строит, на какие деньги.

Интерес к дзюдо

— Расскажите о других своих активах. Например, СК "Интарсия", которая теперь называется "Трансепт групп".

— Это актив на стадии зачатия. Будем его развивать.

— А зачем компанию переименовали?

— Ребрендинг. После негативного информационного потока было трудно объяснять, что фирма, в которую мы вошли, с эти негативом никак не связана.

— То есть не строила гостиницу Four Seasons?

— Ну да.

— А какие работы выполняла?

— При мне особо никаких. Это просто актив с хорошей квалификацией.

— Контрольный пакет "Трансепт групп" — у Бориса Ротенберга. Что еще вас связывает с братьями Ротенбергами? Как вы познакомились?

— Мы общаемся в основном в части спорта. У этих людей очень серьезные спортивные программы. Нас объединяет интерес к дзюдо, и мы очень давно знакомы, поэтому я дорожу нашими отношениями. Я всегда прислушивался к их советам. Другой на моем месте постоянно обращался бы к ним за помощью, но я понимаю, что у них и без меня достаточно много дел и задач, поэтому ни разу их ни о чем не попросил.

— Сейчас фамилия Ротенбергов ассоциируется у людей в основном с протестами дальнобойщиков против введения системы " Платон ". Интересно, что вы думаете об этом?

— Думаю, что наилучшим образом об этом высказался Владимир Путин. Думаю, скоро все встанет на свои места. Я разделяю беспокойство дальнобойщиков, но эта проблема просто не связана с фамилией Ротенбергов.

— Кстати, насчет проектов "Трансепт групп" и братьев Ротенбергов. Будучи "Интарсией", компания перечисляла деньги на строительство школы дзюдо. Что это были за деньги, если, по вашим словам, никаких крупных работ подрядчик не выполнял?

— Тогда компания работала, но я не участвовал в ней как в бизнесе. Нам помогал владелец холдинга Виктор Смирнов, он много сделал для спорта, для детей. Мы продолжаем с ним общаться, хотя "Интарсия" и разделилась на несколько разных направлений.

— Получается, ваша бизнес-стратегия — покупать компании, когда они в кризисе, и налаживать там дела?

— Я не хочу приходить на готовое. Всего нужно добиваться самому. Бизнес — это риски, это тяжелая работа. Ходить и искать спонсоров — не самое простое занятие. Поэтому Федерацию дзюдо, в которой более 4,5 тыс. детей и которую я возглавляю, я содержу в основном за счет личных средств.