Скончался Евгений Примаков — человек, который когда-то мог стать президентом России и повести ее по третьему пути. Двадцать лет назад он был одним из главных людей в стране, создававшим архитектуру 2000-х еще до того, как они наступили.
Советская биография Евгения Примакова достаточно пестрая и в то же время вполне последовательная — арабист, сотрудник Академии наук СССР, журналист Гостелерадио, а затем "Правды", собкор на Ближнем Востоке, в 1970-1980-х директор сначала Института востоковедения, а затем Института мировой экономики и международных отношений АН. Одновременно — депутат Верховного совета, соратник Горбачева, кандидат в члены политбюро. Такая тяжеловесная, респектабельная карьера советского международника, и, конечно, как любой советский международник, Евгений Примаков сотрудничал с разведкой. В 1991 году он встал во главе Первого главного управления КГБ, которое занималось внешней разведкой, и через пару месяцев ПГУ было выделено в отдельную службу, известную под наименованием СВР.
В 1996 году Евгений Примаков становится министром иностранных дел, и с этого момента начинается его яркая политическая карьера. В силу особенностей характера и профессии ("Мой жизненный принцип — не подходить слишком близко. Я не дружил семьями ни с Горбачевым, ни с Ельциным", — рассказывал он в интервью), Примаков сумел пройти начало 1990-х, не примкнув явно ни к одному лагерю, не растратив авторитет. Но по этой же причине к нему и относились настороженно. Политическая обстановка в стране тогда была крайне напряженная: народ, уставший от "шоковой терапии" Егора Гайдара, изматывающая борьба Бориса Ельцина с Геннадием Зюгановым на президентских выборах, целый букет экономических проблем и чеченская война. С одной стороны были реформаторы-либералы, с другой популярность стремительно набрал генерал Александр Лебедь, в котором энтузиасты видели чуть ли не будущего диктатора, сравнивали с Корниловым. И вот в таких условиях появляется академик Евгений Примаков и начинает летать в Венесуэлу, на Кубу и в Югославию — подписывать соглашения еще с Милошевичем. Это сейчас все это в тренде, а тогда — ну какая Югославия, какая Куба, ведь все это закончилось. Примаков же гнул свою линию, дружил с Индией и Сирией и довольно быстро превратился в символ "капитализма с человеческим лицом", то есть некого третьего пути между изматывающим реформаторством и коммунистической диктатурой.
Как представителя советских элит Евгения Примакова уважали коммунисты, и в 1998 году "красная" Дума добилась того, чтобы Борис Ельцин внес именно его кандидатуру в премьер-министры. Других утверждать они отказывались. Ельцин решил пойти навстречу, чтобы не спровоцировать политический кризис, и Примаков приводит в руководство страны Юрия Маслюкова и Виктора Геращенко (экс-глав Госплана и Госбанка СССР), привлекает к работе левоориентированных экономистов. Егор Гайдар немедленно предупреждает о сворачивании рыночных реформ и крахе экономики. Примаков же обещает, что реформы продолжатся, но будут идти с учетом интересов народа. Людям нравится, но Примакову не верят ни Ельцин, ни тем более либералы. Только что состоялся августовский дефолт 1998 года, бесследно исчезли $4,7 млрд, выделенные МВФ в июле 1998-го, и перед правительством Примакова стоит главная задача — найти деньги. Как "социалистам" Примакову и Маслюкову не верят и иностранные кредиторы, и переговоры с МВФ идут тяжело. Но зато в народе позиция патриотического сопротивления международным финансистам воспринимается на ура. Примаков льет бальзам на сердце патриотов, обвиняя во всех бедах правительство Гайдара. Об уровне его поддержки в разных кругах может говорить, например, тот факт, что непосредственно предлагал выдвинуть в премьеры Примакова Григорий Явлинский.
На самом деле Евгений Примаков в back to USSR не скатывался. Еще в 1980-х годах, рассказывал Примаков, они с коллегами "не были революционерами, но были, что называется, диссидентами системы". "Мы не выходили с плакатами на улицу, но расшатывали догмы аналитическими фомками", — вспоминал Примаков. Например, в публикациях ИМЭМО, утверждая, вопреки официальной советской точке зрения, что капитализм вовсе не обречен, а интеграция — естественный исторический процесс.
Он, скорее, пытался построить новую российскую политику не разрушая до конца старой, открыто говорил о необходимости отстаивать национальные интересы России, но предлагал компромиссы. Еще в бытность министром иностранных дел он, например, не возражал против вступления стран Восточной Европы в НАТО, но предлагал им войти в альянс лишь политически, не участвуя в военной инфраструктуре. Затем — уговаривал Милошевича пойти на уступки, предлагал добровольно уйти в отставку Саддаму Хусейну (это было уже тогда, когда Примаков не занимал государственных постов, но и тогда его как признанного специалиста посылали на Ближний Восток с деликатными миссиями). Пропаганда внеблоковой политики, налаживание тесных связей с Ираном, сожаления об исчезновении биполярного мира, то есть то, о чем сейчас говорит Путин, — это все Примаков еще в те годы, но и в Совет Европы Россия вступила при нем.
Пика популярности Евгений Примаков достигает в марте 1999 года, когда состоялся знаменитый разворот над Атлантикой, который так и стали называть — петля Примакова. Премьер-министр, летевший в США на переговоры о кредитах МВФ, узнав о начавшихся бомбардировках Югославии, приказывает разворачиваться. Решение было неожиданным и поздним — на следующий день некоторые газеты даже вышли с заранее заготовленными текстами о том, что премьер Примаков прилетел в США и встретился американскими коллегами. Только "Коммерсант" успевает в ночи поставить в номер яростную заметку о том, что из-за политических амбиций премьер поставил крест на жизненно необходимых для России деньгах.
Договоренности с МВФ о новом кредите в $4,5 млрд Евгений Примаков все-таки через 1,5 месяца достиг — пообещав профицит бюджета и рыночные реформы, согласованные с МВФ. Но обещанные законопроекты поступили на утверждение в Госдуму в день отставки Евгения Примакова в мае 1999 года. А из кредита поступил только один транш в $640 млн, это случилось уже после отставки.
После петли стало понятно, что участия Примакова в политической жизни страны уже не избежать — слишком популярен он стал. Более 80% россиян, согласно опросам, отнеслись к его отставке с поста премьера резко отрицательно. Евгений Примаков сколачивает вместе с мэром Москвы Юрием Лужковым блок "Отечество — Вся Россия", куда входило множество губернаторов, составлявших тогда весомую фронду Борису Ельцину. Блок во главе с Примаковым и Лужковым выглядел явным фаворитом предвыборной гонки, а Евгения Примакова, хоть он и отказывался, практически все уже видели в президентском кресле. Сам экс-премьер предлагал создать пост вице-президента, который должен занять преемник Ельцина — никто не сомневался, что именно Примаков его и должен занять. Испугавшийся Кремль начал контрпропаганду, изображая Примакова в теленовостях немощным стариком (этот период запомнился эпичным телепротивостоянием Евгения Киселева и Сергея Доренко, подарившим крылатую фразу "Казалось бы, при чем тут Лужков"). По правде говоря, ему в тот год было уже 70 лет. Выборы 1999 года ОВР внезапно проиграет движению "Единство" под руководством молодого Владимира Путина. Примаков некоторое время поруководит фракцией в Госдуме, затем покинет эту должность. ОВР в 2001 году объединится с "Единством" в "Единую Россию", Лужков просидит в кресле столичного мэра до 2010 года.
А Примаков займет должность главы Торгово-промышленной палаты и останется просто влиятельным и авторитетным человеком. Постов в политике не предложил ему и Путин, то ли опасаясь популярного конкурента, то ли потому, что и сам Примаков не горел уже желанием участвовать в управлении. В 2000-х говорили, что Путин часто советуется с Примаковым — и следует советам. Именно Путин посылал Примакова в Багдад предлагать Хуссейну уйти добровольно и согласиться на демократические выборы, курировал грузинское направление и организовывал визиты в Москву оппозиционеров Михаилу Саакашвили.
Некоторых членов своей правительственной команды Евгений Примаков продолжал поддерживать. Так, известно, что его протеже оставалась Валентина Матвиенко, которую он привлек когда-то в качестве вице-премьера по социальной политике. Когда в 2011 году Примаков ушел на пенсию с поста главы ТПП, наблюдатели сразу заговорили, что и в карьере Матвиенко скоро нужно ждать изменений. Так оно и случилось.
Евгений Примаков появлялся в эфире все реже, но всякий раз его мнение становилось обсуждаемым. Иногда оно шло вразрез с мнением пропаганды. Так, Примаков, полностью разделяя (а может, как раз и определяя) позицию Москвы по Сирии о недопустимости военного вмешательства, утверждал, например, что революции в арабских странах были вызваны вовсе не внешним вмешательством: "Я считаю примитивными выводы о том, что "арабскую весну" подготовили и организовали США или их союзники по НАТО, — говорил он. — Эта революционная волна против авторитарных режимов была внутренним процессом. Но США и их союзники попытались оседлать эту волну". В начале этого года Примаков, выступая на заседании "Меркурий-клуба", призвал не закрываться от Запада, признать Донбасс территорией Украины, а в России провести децентрализацию и дать регионам больше экономической независимости.
Если бы Примаков был моложе, он наверняка бы поборолся за пост президента на рубеже 1990-2000-х. И даже несмотря на возраст он имел все шансы сменить Бориса Ельцина. Преемником он бы не стал — Ельцин настаивал на ком-то молодом, и Примаков не стал бороться с Путиным. Евгений Примаков говорил примерно то же самое, что и Путин с Медведевым, но при этом был умеренным, солидным, несуетливым, и этим импонировал массам, которые до последних дней видели в нем мудрого и в то же время настойчивого руководителя в китайском стиле, реформатора, но осторожного, государственника, не коммунистического фанатика, но и далеко не либертария, представляя ту самую концепцию "давайте возьмем от СССР то, что в нем было хорошего". Он мог бы, наверное, стать символом пресловутого третьего пути для России, но не успел.
