"Четырнадцать плюс" в "Этюд–театре"
Вот как он это делает? Это одна из самых редких, а потому дорогих способностей в театре. Плохой актер прикидывается, будто он — некий выдуманный персонаж.
Хороший актер не скрывает, что он актер, — он находится с персонажем в непрерывной вибрирующей связи, и рефлексия по поводу их взаимоотношений становится содержанием роли, делает ее интересной.
А есть актеры, умеющие стать другими людьми. Буквально.
К примеру, Иннокентий Смоктуновский. Вспомните: ведь его Гамлет, его Юрий Деточкин в "Берегись автомобиля" и его Чайковский в фильме Игоря Таланкина — это именно разные люди, в существование которых безусловно веришь.
Питомцы мастерской выдающегося педагога Вениамина Фильштинского в Театральной академии, образовавшие "Этюд–театр", выучены на славу. Они превосходно владеют этюдным методом — одной из основ системы Станиславского, которую исповедует их мастер: это способ практического исследования характера героя, его поведения, реакций и т. д. — путем сочинения и разыгрывания эпизодов из его жизни, как если бы он действовал не только в пьесе, но и в реальности. Что позволяет сделать персонаж убедительным, полнокровным, живым.
"Четырнадцать плюс" — сочинение актеров и режиссеров "Этюд–театра" Владимира Антипова и Алексея Забегина: вереница сценок из житья–бытья подростков. Двое оболтусов Леша и Илья прогуливают школу, шляются, как пишет пресс–релиз, "между гипермаркетами и Финским заливом", само собой, по пивасику, а то и водку впервые пробуют, заходят в гости к приболевшему однокласснику Денчику, гостинцев приносят — чипсы и сушеного кальмара… Еще имеется Аня, чья бойкость объясняется, видимо, тем, что у девочек пубертат наступает раньше. И все это прошито "включениями" Марины, тоже бойкой девахи, — как бы ее селф–видео из Турции, снятое на фоне курортного вида с пальмами и выложенное на странице в соцсети на зависть одноклассникам.
Ее изображает Вера Параничева — очень убедительно, заставляя мгновенно узнать девчоночью преувеличенную самоуверенность, наигранную взрослость. И Аня у Надежды Толубеевой тоже маскирует развязностью искушенной сердцеедки застенчивую боязнь признаться парню в том, что он ей нравится. Денчик доигрался на компе до одури и буквально до потери личности — собственно, и была ли это личность: Денис Шибаев достоверно показывает подростка, у которого в голове опилки. Алексей Забегин — Леша тоже точен в передаче этого возрастного состояния, когда физиология определяет в человеке столько же, сколько разум (друзья, разумеется, обсуждают в том числе преждевременное семяизвержение и делятся вычитанными в Интернете способами борьбы с этим злосчастьем).
В общем, мастерские актерские работы.
А вот Филипп Дьячков просто и есть Илья. Он каким–то образом им стал: одновременно неловкий и естественный, сутулится, выпячивает живот, у него кроссовки на таких, знаете, колесиках под пяткой, так что он то ходит, то ездит, огненно–рыжий — актер для этого спектакля воспользовался париком, но тот выглядит абсолютно естественно, так же как прикольный рюкзак в виде головы, высунувшей язык, — неотделимой, органической частью тела. И сам он органичен до степени, удивительной даже для "Этюд–театра", где органика — непременное, фирменное свойство.
Этой изумительной найденности каждой интонации и жеста, увы, противостоит приблизительность и необязательность вокально–инструментального дуэта "Голуби": два парня в костюмах голубей с детского утренника перемежают действие невнятным блеянием. Удалось разобрать разве что слово "любовь".
