Почему в Петербурге нет улицы писателя Сергея Довлатова
В Нью–Йорке улицу, где жил Сергей Довлатов, назвали его именем. В Пушкинских горах открывается музей писателя. В Петербурге Довлатовской улицы нет, его бывшая квартира не выкуплена и не обихожена. Как, впрочем, нет ни Ахматовской улицы, ни Хармсовской, ни Гумилевской, далее по списку. В топонимике запечатлены только классики советской литературы — станция метро "Горьковская", улицы Маяковского, Всеволода Вишневского, Есенина, проспект Луначарского. Из местных запечатлены Ольга Берггольц и Михаил Дудин, обещают Вадима Шефнера. О Довлатове речи не было.
Не буду произносить патетических слов о беспамятстве. Но вызывает оторопь: город, всемирно известный Малевичем, Филоновым, Мандельштамом, Дягилевым, никак не отметил их на своей карте.
Что касается Довлатова, то помню, как мы на Пятом канале придумали поставить мемориальную доску на улице Рубинштейна. Решение пробили благодаря тогдашнему вице–губернатору Алле Маниловой, а вот денег, чтобы довезти из США и разместить в Петербурге на время события вдову писателя Елену Довлатову, в казне пятимиллионного города не нашлось. Заплатили благородные владельцы паба Mollie’s (он напротив довлатовского дома) и "Азбука–классика", издававшая Сергея Донатовича.
Невнимание к своему, кровному, характерно и для начальства, да и вообще для города. Что имеем — не храним, да и потерявши особенно не плачем. Кто из начальства помог при жизни или помянул после смерти Олега Григорьева, Александра Башлачева, Бориса Смелова, Виктора Кривулина, Александра Володина?
"Они любить умеют только мертвых", — писал Александр Сергеевич. И мертвых не умеют, но все же больше, чем живых. Довлатов был человеком небогатым, жил в Квинсе в трехкомнатной "распашонке" с мамой, Норой Сергеевной, женой Леной, дочерью Катей и сыном Николаем. Писал в проходной комнате, когда домашние ложились спать. У семьи не хватило денег на могилу Норы Сергеевны. Ее прах захоронили под надгробьем сына, и даже имя ее на памятнике на выбито. Почему бы городу не платить пенсию Елене Довлатовой? Это ведь для бюджета не разорительно. Впрочем, время расставляет все по своим местам. Нарастает гул посмертной славы, и памятник с фокстерьером Глашей поставят где–нибудь на Графском или Щербаковом, и Довлатовская улица появится (я бы выбрал Комарово), и бар "Довлатов", и ежегодный фестиваль, как в Таллине.
Довлатова, Бродского, Юрского выкинули из Ленинграда. Но и сейчас городу наплевать на свои таланты. В Петербурге с ленинградских времен существует некое культурное политбюро, с которым начальники считаются. Оно состояло и состоит из разных людей, чаще всего заслуженно прославленных. В него входили в разное время Даниил Гранин, Георгий Товстоногов, Дмитрий Лихачев, балерина Ирина Колпакова, артист Игорь Горбачев, певица Ирина Богачева. После возвышения питерских Олимп пополнили Валерий Гергиев, Михаил Пиотровский, Александр Сокуров, Юрий Темирканов, Михаил Боярский, Андрей Константинов, Александр Розенбаум. Всех, кто вне этого круга, местное руководство в упор не видит. Не подозревает об их существовании.
Можно ли представить себе на приеме в резиденции "К–2", скажем, Сергея Шнурова или Николая Копейкина? Бывал ли Василий Кичеджи в мастерских Ольги Тобрелутс, Виктора Богорада, Владимира Шинкарева? Возможен ли хор на Исаакиевской площади, исполняющий под руководством Бориса Гребенщикова "Кострома, мон амур"? Почему этих людей, известных всякому культурному человеку, не интервьюирует телеканал "Санкт–Петербург". Где корреспонденты "Петербургского дневника", берущие у них интервью? Были бы они опасными крамольниками, нет, вполне богобоязненные люди.
Петербург не хочет ни слона в зоопарке, ни рок–клуба, ни музея современного искусства. Он не приглашает погостить тех, кто уехал, — Евгения Рейна, Анатолия Наймана, Наталью Тенякову, Владимира Марамзина, Олега Целкова. Не со злобы, просто наше провинциальное начальство вообще их имен не знает. И знать не хочет.
Во времена русских побед императоры знали всех своих знаменитостей наперечет. Пушкин запросто бывал у Николая I, Жуковский воспитывал сына императора. Даже Сталин звонил Пастернаку и приглядывал за Булгаковым. Люди знали свое ремесло.
А вот Николаю II не приходило в голову позвать в гости Антона Чехова и Александра Блока. Ни он, ни Александра Федоровна знать не знали о существовании Ахматовой или Маяковского. Куприн не читал цесаревичу "Белого пуделя" — не приглашали. Это было составной частью общей некомпетентности, приведшей к трагическому концу Россию и Романовых.
Когда этих обитателей Смольного уже не будет на их нынешних постах, а это неизбежно рано или поздно случится, вспоминать о них станут немногие. Так было со всеми городскими начальниками (кроме, может быть, Кирова и Собчака). А вот Довлатов останется.
