"Выходной Петербург". Страна царей

Cтолетие назад гениальный основатель социальной психологии Гюстав Лебон размышлял о психологических особенностях народов, которые, по его мнению, и определяли их будущность. "…Верить, что формы правления и конституции имеют определяющее значение в судьбе народа, — значит предаваться детским мечтам", — утверждал Лебон.

При этом ученый отнюдь не считал образцовыми современные ему французские политические учреждения, о которых писал следующее: "...Все защитники самых различных доктрин преследуют под разными ярлыками совершенно одинаковую цель: поглощение личности государством. То, чего они одинаково горячо все желают, — это государство, всем управляющее, все регулирующее, все поглощающее, регламентирующее малейшие мелочи в жизни граждан и увольняющее их таким образом от необходимости проявлять малейшие проблески размышления и инициативы… Пусть власть, поставленная во главе государства, называется королем, президентом, коммуной... все равно эта власть, какова бы она ни была, обязательно будет иметь один и тот же идеал, и этот идеал есть выражение чувств расовой души".

Полвека спустя уже товарищ Сталин, державший книги Лебона на своем рабочем столе, поучал товарищей по Политбюро: "Нельзя забывать, что мы живем в России — стране царей!"

Примерно в те же годы, когда Лебон рассуждал о психологии народов, экономисты впервые описали явление, названное ими "временным дисконтированием". Идея здесь заключается в том, что люди способны отказаться от чего–то сегодня, чтобы получить это завтра — на тех или иных условиях. На этом строится система банковских вкладов, пенсионных фондов и инвестиционных проектов вообще. Поскольку "рубль сейчас" лучше "рубля завтра", необходимо предложить человеку какие–то дополнительные преференции для того, чтобы он инвестировал этот рубль, рассчитывая через несколько лет получить два. Все просто?

Не совсем. Тот же рубль, но полученный не сегодня, а через день, один человек оценит в 90 копеек, а другой в 5, при этом темп обесценивания такого рубля будет для них различным. Поэтому один инвестор будет доволен 10% годовых, а другого не устроит и 100% в месяц. Экономисты долгое время считали, что, хотя проценты эти для разных людей могут быть разными, но в целом субъективная стоимость будущих благ по сравнению с нынешними снижается для потребителя равномерно. Однако в обществе существует довольно большая прослойка людей, для которых отдаленное будущее имеет ничтожную ценность, для которых жизнь движется "по прямой", и к ближнему своему они относятся по принципу: "умри ты сегодня, а я завтра". На практике это оборачивается их неспособностью и нежеланием планировать будущее и готовностью винить в своих неудачах весь свет.

Так алкоголик каждое утро собирается бросить пить, однако каждый вечер друзья подносят ему стакан, и все начинается сначала.

Экономисты Мэй Ван , Марк Ригер и Торстен Хенс 3 года назад опубликовали исследование, в котором выяснили, что будущее имеет максимальную ценность для граждан США, за ними следуют японцы, скандинавы, жители Юго–Восточной Азии. Это значит всего лишь, что значительная часть этих обществ умеет самостоятельно планировать свою жизнь, не более того. Но есть страны, где статистическое большинство на стороне тех, кто живет одним днем, ничтожный успех считает гарантией победы, и, поскольку будущее ценности для них не имеет, они не тратят сил и времени на анализ собственных действий, уповая на государство или ссылаясь на происки врагов.

Так думают в Боснии, в Нигерии (и в Центральной Африке в целом) и, к сожалению, в России. Слово "стабильность" имеет для таких людей магическое значение, поскольку им кажется, что твердая рука внесет хоть какой–то элемент определенности в тот хаос, в котором они вынуждены существовать. Только при этом они забывают, что гаранты стабильности одержимы тем же хаосом.

В конце позапрошлого столетия прославленный путешественник Миклухо–Маклай докладывал императору Александру III о том, что территория России может прирасти побережьем Новой Гвинеи, ссылаясь на желание тамошних людоедов признать российского монарха своим повелителем. Зачем это еще, удивился император. Ну, как же, объяснил исследователь, среди подданных вашего величества будут и папуасы! Среди моих подданных и так полно папуасов, отмахнулся государь.

Как в воду глядел.