"Выходной Петербург". Опасное время

Автор фото: Tass Photo

Сто лет назад Петербург в канун Нового года и сразу после него становился загадочно опасным: колумнист dp.ru Лев Лурье, предупреждая о пагубном воздействии зимних каникул, рассказывает страшные случаи из прошлого.

Сто лет назад время между Рождеством и Крещением считалось опасным.
В старом Петербурге период перед Новым годом и сразу после него был полон событий приятных и ужасных. Кончался 40–дневный Филипповский пост, наступало Рождество. Сбивались с ног приказчики Гостиного двора, по 17 возов с глухарями и рябчиками в день продавали торговцы на Щукином дворе: как писал путеводитель, "редкий столичный обыватель обойдется на Рождество без рябчика или традиционного гуся". Раскупались подарки, наряжались елки, начинались гимназические и студенческие каникулы, череда маскарадов, балов, журфиксов, публичных лекций, соревнований конькобежцев, зимних скачек по льду Невы, гонок буеров на заливе. Для большого света петербургский сезон длился всего несколько недель — от Рождества до воскресенья на Масленице.
В эти дни петербуржцы будто сходили с ума. Опасными местами становились даже первоклассные рестораны. В "Медведе" на Большой Конюшенной царил, что называется, гвардейский тон: денег не считали, на чаевые не скупились. Встречать новый 1906 год в этом ресторане стремились многие; столики были заняты, шампанское лилось рекой. По общему залу прохаживался красавец–мужчина: военная выправка, отлично сшитый фрак, светлые усы с подусниками. Он подходил к приятелям, показывал револьвер и возглашал: "Вот, mes cheres, у меня револьвер, и я из него уложу всякого, кто не встанет при исполнении национального гимна". Отставного корнета Сашу Оконева хорошо знали завсегдатаи: он несколько пересаливал в патриотизме, но, в сущности, был добрый малый.
Тем временем стрелка часов приблизилась к полуночи. Грянуло "Боже, царя храни!", все встали. Оконев закричал: "Бис!!!" Гимн заиграли снова. И тут корнет заметил, что один из присутствующих — студент Лядов (он пришел в "Медведь" с мамашей и кузеном — тоже студентом Давыдовым) стоит не вытянувшись, а опираясь ногой на стул... Оконев пнул Лядова со словами: "Так стоять нельзя!" Тот огрызнулся в ответ. Казалось, инцидент исчерпан. Но около двух часов ночи Давыдов столкнулся с Оконевым в вестибюле ресторана и дал ему пощечину. Тогда корнет достал браунинг. Вначале он ранил Давыдова в руку, а потом ворвался в зал, послал еще три пули ему прямо в лицо и застрелил наповал.
9 января 1914 года на Черной речке в ресторане "Самарканд" выступал цыганский хор под руководством Ивана Степанова. Солировала Шура Степанова, его 17–летняя дочь. Подпоручик гвардейской конно–артиллерийской бригады Калзаков занимал с приятелями отдельный кабинет. Хор вызвали в кабинет. Калзаков заказывал Шуре новые и новые песни, сорил деньгами, поил шампанским весь хор. Наконец цыгане закончили петь. Калзаков не хотел отпускать Шуру Степанову и начал настойчиво (он уже был изрядно пьян) требовать, чтобы она уехала с ним. Солистка убежала, подпоручик рванулся за ней в артистическую уборную, стал тащить за руки обратно в кабинет. На крики цыганок прибежал сам Степанов и солист хора цыган Масальский.
Калзаков вытащил револьвер. "Хочешь, выстрелю?" — спросил он отца Шуры. "Пожалуйста", — ответил Степанов, думая, что это шутка. Калзаков выстрелил ему в рот 2 раза, а затем в живот Масальскому и в руку Шуре. Степанов скончался на месте, Масальский был тяжело ранен.
В атмосфере Святок что–то происходило и с петербургскими иностранцами. Вечером 30 декабря 1905 года в гостиницу "Франция" в свои номера, расположенные на втором этаже, возвратились два почтенных господина — сотрудник корейского посольства Га Иен и бывший министр корейского императора — И Понг. В это время на первом этаже находился молодой человек — корейский подданный, служивший одно время переводчиком и секретарем И Понга. Он ворвался в номер Га Иена и стал наносить удар за ударом ножом бывшему министру И Понгу.
Затем секретарь вынул револьвер и выстрелил своему хозяину в живот. Вся комната была залита кровью, на помощь другу бросился Га Иен, и вскоре борьба перекинулась в коридор. Разгоряченные иностранцы ожесточенно дрались, брызги крови падали на пол, раздавались гортанные ругательства. На крики сбежались служащие гостиницы и разняли корейцев. И Понг получил 11 ножевых и одну огнестрельную рану, но... остался жив и был в состоянии шока отвезен в Обуховскую больницу. В госпитале господин И Понг заявил, что причина ненависти к нему юноши кроется в "давней, кровавой и таинственной истории, которая произошла еще в Корее", однако открыть эту тайну он отказался, заявив, что азиатские отношения непонятны русским...
В ночь на 2 января 1909 года в гостинице "Гранд Отель" покончил с собой выстрелом из револьвера бывший командир 15–го драгунского Переяславского Александра III полка персидский принц Шафи–хан, 56 лет. Принц приехал в Петербург в конце декабря из Опочек и в предновогодние дни активно занимался делами. 31 декабря он был уволен в отставку в чине генерал–майора и в огорчении решился уйти из жизни.
В святочную неделю Анна Класова откусила своему мужу Петру два пальца, акушерка Худякова плеснула серной кислотой в лицо своему неверному любовнику артельщику Иванову, так же поступила и работница Свешникова, принявшая ряженую Марию Мурзину за дьявола, спирит Ян Гузик материализовал дух некого Кривоусова (тот играл на цимбалах и сломал стул), в Доме интермедии обвалился потолок и ушиб студента Крамаренко, под поезд Петербург — Ораниенбаум бросилось последовательно сразу три самоубийцы — на 3–й версте, у Лигово и у Мартышкино.
Святки — сложное время. Будьте осторожны.