"Деловой Петербург". Китайский самовар

Автор фото: итар-тасс

Китай воспринимается в России через призму западных клише. Корреспондент dp.ru провел в Пекине неделю, пытаясь разобраться, что на самом деле представляет собой сейчас вторая экономика мира.

На узеньких, кривых улочках старого Пекина можно сесть за столик и заказать китайский самовар. Хозяин заведения очистит столик от мусора, иногда просто смахнув объедки на землю, и принесет латунный или медный сосуд с печкой в центре, где в кипящей воде варятся кусочки мяса, рыбы, лапша, креветки, овощи — да все, что пожелаете. Вы сами следите за процессом, добавляете ингредиенты и вытаскиваете из блюда то, что сочтете готовым, как демиург, творящий собственный мир.
Когда думаешь, каким бы образом вернее всего описать Китай, приходит на ум именно этот самовар, за которым можно провести в неспешной беседе не один час. Во–первых, потому, что Китай — страна, где все бурлит, строится, развивается. Это давно уже не "Восток" — понятие, внушенное нам европейскими стереотипами, "Восток", застывший в косности и самодовольстве, место, где мало что меняется, "Восток" иерархии, чинопочитания, вертикали власти. Напротив, Китай в сравнении с Западом куда более динамичен, и ловишь себя на ощущении, что люди где–нибудь в Хельсинки или Петербурге движутся, едят, говорят вдвое медленнее, чем жители Пекина или Гонконга.

Меритократия

Социальные лифты работают в Китае куда проворнее, чем, скажем, у нас — взять для примера хотя бы биографии ведущих китайских кинорежиссеров. Бывший рабочий текстильной фабрики получает Гран–при Каннского фестиваля — такая история типична для Китая, так же как для России типична другая: после провала одного своего фильма отпрыск советской знаменитости получает от государства огромные деньги на следующий. Одна из причин, которой я объясняю стремительный рывок Китая в сравнении с Россией, заключается в том, что там правит меритократия (от лат. meritus — достойный и греч. kratos — власть), а у нас — клептократия.
В Китае стремительно идет процесс урбанизации, и миллионы мигрантов ежегодно приезжают в города. Правительство активно борется за то, чтобы все они работали по контрактам — и из налоговых соображений, и чтобы обеспечить какой–то минимум зарплаты. Государству, бизнесу выгодно, чтобы люди больше зарабатывали — а значит, больше тратили. Статистика говорит, что контрактами охвачено уже более 40% мигрантов. По поводу остальных говорят, что это, как правило, бедные родственники владельцев мелких предприятий, которые не хотят никакого оформления.
Мне доводилось видеть строителей–мигрантов на улицах Пекина. В 2 часа ночи их артель дружно тянула кабель и прокладывала дорогу — не перекрывая движения. Китайского Веничку Ерофеева среди рабочих–кабельщиков я не заметил, но выражение лиц было благостное.

Дороги

Кстати, о дорогах. Дороги в Пекине широкие, как сибирские реки, и гладкие, как щеки российского чиновника. Часть дороги огорожена под велосипеды, на которых — а также на скутерах и всевозможных веломотоколясках — передвигается подавляющая часть жителей. На 20 млн человек здесь приходится 5 млн машин, так что неудивительно, что транспортная система китайской столицы не выдерживает. Не помогают пять транспортных колец, удобные и логичные развязки, прекрасная разметка, обилие пешеходных мостов, которые заменяют здесь подземные переходы, проспекты, организованные так, чтобы на их протяжении практически не было светофоров. Четыре из пяти столичных кольцевых автодорог были построены в последние 20 лет — когда, к слову, кардинально изменилось соотношение экономик Китая и России. В 1990–м экономика Китая составляла примерно половину российской, через 20 лет наоборот: российская экономика — половину китайской. Кстати, пекинское метро, запущенное лишь в 1969 году, на 34 года позже московского и на 14 лет позже ленинградского, сегодня мировой рекордсмен и по длине линий, и по пиковому суточному потоку (там 17 веток протяженностью 456 км, для сравнения: в Петербурге — пять и 113,6 км). И сегодня в Пекине строятся целые новые линии метро.
Все равно автомобилей в Пекине слишком много — так что власти вынуждены прибегать к ограничительным мерам. Для того чтобы получить пекинский номерной знак, нужно 5 лет постоянной прописки, после которых тебя лишь ставят в очередь. Неудивительно, что вожделенные автомобили покупаются здесь самых лучших марок: ведь за этим стоит столько лет ожидания! Если номер у твоей машины не пекинский, ее передвижение подвержено большому числу ограничений, что можно приравнять к запрету. Правительство стимулирует общественный транспорт: поездка в метро стоит 10 рублей, в автобусе — 5 рублей. Такси в Пекине также очень дешево: как–то я проехал, постояв, конечно, в пробках, около часа, заплатив при этом по счетчику меньше 40 юаней — это около 200 рублей. Полагается округлить это число до ближайшего нуля, это называется "дать на бензин". Правда, поймать такси в час пик — а здесь он почти всегда — весьма сложно. Если вам удалось уехать на государственном такси из пекинского аэропорта — значит, ваша поездка началась удачно. При мне пытался уехать один петербуржец, и водилы–частники разводили его на 150 юаней (750 рублей), при том что его отель был близко и по официальному счетчику полагалось от силы юаней пятнадцать. Выдержав осаду бомбил в течение минут сорока, он уехал на официальном такси, водитель которого "потерял дорогу" и все–таки попытался выцыганить с европейца 50 юаней. Сошлись на 30.
Вообще, разводка приезжих иностранцев — еще один, и не очень приятный, слой бурлящего китайского самовара. Стоит появиться группе туристов, как обязательно объявляется какой–нибудь "Володя", "Сережа" или "Федя" из местных, который сулит найти то, что вы ищете, и по сходной цене. Связываться не стоит: чай или шелк в таких магазинах будет стоить в разы дороже, чем в супермаркете или даже на китайском рынке. Совершенно точно не стоит покупать "антиквариат": отличить подлинную вазу династии Мин от подделки неспециалист не сможет, а за горшок стоимостью 20 юаней потребуют тысячу.

Сад

Китай не всегда удивляет: в пекинском парке действительно занимаются гимнастикой тай–чи, а дети и взрослые запускают воздушных змеев, играют во множество игр и любуются пагодами и храмами. Традиционный Китай — это и летний императорский дворец, который построила императрица Цы Си, потратив на это около тонны серебра, собранного на строительство китайского военно–морского флота. Здесь самая длинная в мире — чуть ли не километровая — расписанная галерея, украшенная пейзажами, сценами из жизни императорского Китая, иллюстрациями из истории, мифологии и литературы и пр. В конце галереи расположен дворец, где Цы Си принимала посетителей. Говорят, что там настолько правильный фэн–шуй, что во время приемов над открытой частью дворца никогда не идет дождь.
Своеобразное обаяние имеет стремительно исчезающий непарадный старый Пекин, где невзрачные, на первый взгляд, халупы стоят миллионы — и их владельцы порой не хотят освобождать их для строительства суперсовременных банков и офисов. В Пекине поражаешься обилию небоскребов, построенных известнейшими архитекторами мира: на их фоне московский новодел последних лет теряется и выглядит провинциально.
Поражает новое здание центрального китайского телевидения CCTV, построенное по проекту голландского архитектора Рэма Колхааса. Это сооружение состоит из двух башен — одна 54, другая 44 этажа, — соединенных между собой таким образом, что здание пекинцы зовут "штанами".
Интересно, что при всей масштабности сооружения я не видел, чтобы в старом городе оно было как–то заметно или что–то загораживало. Архитектор — в шутку ли, всерьез ли — заявил как–то, что "штаны" отражают политическую нестабильность Китайской Народной Республики — но, может быть, это как раз своего рода гимн политическому искусству его руководства. Пока властям КНР удается управлять экономикой и политикой самого многолюдного государства планеты, умело сочетая ингредиенты плановой и рыночной экономики, как хороший повар или ресторатор сочетает ингредиенты китайского самовара.

Клише

Мнение жителей России о Китае и китайцах часто складывается под влиянием стереотипов, пришедших с Запада. К слову, китайский фарфор из коллекции Эрмитажа чаще всего попадал в Петербург не напрямую из Китая, а из европейских портов — Лондона, Амстердама. И сегодня китайская продукция приходит в нашу страну под европейскими и американскими брендами, как правило из европейских портов, при том что протяженность российско–китайской границы превышает 4 тыс. км.
На Западе чаще говорят о проблемах "Гугла" и "Фейсбука" или о политической цензуре, чем о строительстве сети высокоскоростных железных дорог, по которым КНР уверенно вышла на первое место в мире (в декабре 2012 года была пущена линия Пекин — Гуанчжоу протяженностью более 2200 км; между Москвой и Петербургом, как известно, 650 км).
Клише много. Во–первых, стоит уяснить, что Китай уже сегодня вполне современное, технологически продвинутое государство, активно стимулирующее инновации. Когда–то казалось невозможным, что россияне будут покупать китайские автомобили, но через несколько лет, вполне вероятно, мы будем покупать и китайские самолеты (а не наоборот). Уровень жизни китайцев продолжает быстро расти — к 2020 году страна планирует его удвоить и пока идет с опережением графика. Уже сейчас средняя зарплата в Пекине составляет $1000 — при том что еда и транспорт там в разы дешевле, чем в Москве или Петербурге. Проблемы есть, но это не проблемы упадка и деградации, а проблемы роста.
Не стоит удивляться, если через несколько лет множество россиян устремятся на заработки в Пекин и Шанхай, Харбин и Гуанчжоу, как это уже сейчас делают, например, тренеры и преподаватели музыки. Стоимость рабочей силы в Китае уже далеко не самая низкая в мире, зарплаты там продолжают расти, а средний класс состоит не только из чиновников, силовиков и менеджеров, как в России, но и из военных, преподавателей, врачей.
Очередное клише заключается в том, что–де понаедут китайцы и захватят наш Дальний Восток (при этом наши власти шизофренически твердят, что хотят для этих территорий иностранных инвестиций). Да, если Россия будет экономически слабой, Сибирь и Дальний Восток могут оказаться в экономической зависимости от других стран — но разве это не проблемы самой России, ее абсурдной экономической политики?
Многие российские предприниматели, имеющие дела в Китае, сетуют на невозможность вести дела в этой стране без "присмотра" китайских представителей, с которых нужно сдувать пылинки, а иначе бизнес не идет. Жалуются на бюрократию, обман, подмену качественных товаров некачественными и т. д и т. п.
Но разве предприниматели из Европы и США не находятся в том же положении? Российским властям стоит поучиться у США и Европы в том, как облегчать жизнь своему бизнесу в Китае. Пока маржу от достижений Китая во многом снимает Запад. Европа жаждет китайских инвестиций и жаждет инвестировать в Китай.
Неужели маленькая Швейцария будет получать от развития отношений с Китаем больше дивидендов, чем соседняя Россия?