Европейские политики отчаянно ищут виноватых в еврокризисе. Германия обвиняет Францию, и наоборот. Даже юристы вовлечены в процесс: пытаются определить правовую ответственность за недостатки в проектировании единого валютного пространства. Тем временем с углублением кризиса в Европе появились новые мифы относительно появления валютного союза.
Новые мифы гласят, что евро появилось в приступе головокружительного и безответственного оптимизма или, наоборот, в панике от мысли о немецком господстве в Европе после падения Берлинской стены. Впрочем, оба варианта далеки от истины, пишет The Guardian.
Отчет Экономического валютного союза в Европейском сообществе, в котором излагался проект создания евро, был представлен в апреле 1989 года, в момент, когда никто (за исключением, возможно, некоторых кремлевских стратегов) не думал о воссоединении Германии. Основные вопросы, касающиеся валютных союзов, были согласованы изначально, и деньги наиболее значимым из них уже были выделены.
Комитет, который подготовил доклад (известный сегодня как доклад Делора, в честь председателя Жака Делора), состоял из консервативной группы банкиров центробанков, в том числе управляющего Банка Англии. В ходе внутренних дебатов были найдены лишь две потенциальные проблемы.
Читайте также:
Le Figaro: Спасение евро уже обошлось в 1,1 трлн евро
Во-первых, члены комитета подробно обсудили вопрос о том, насколько рынок капитала может пострадать от введения новой бюджетной дисциплины между членами валютного союза, и пришли к выводу, что необходимо создать систему правил. Однако эти правила неуклонно слабели и в начале 2000-х были высмеяны (в том числе преемником Делора, президентом Еврокомиссии Романо Проди).
Вторая проблема более серьезная. В первоначальном плане Европейского центробанка (ЕЦБ) предполагаемый финансовый институт должен был иметь общие органы надзора и регулирования. На самом деле составители устава ЕЦБ подошли к вопросу банковского надзора удивительно дальновидно. Их Маастрихтский договор №25 о принудительном надзоре за 1990 год включал в себя следующие положения: "ЕЦБ может формулировать, интерпретировать и реализовывать политику в области принудительного надзора за деятельностью кредитных и других финансовых учреждений, для которых он предназначен в качестве компетентного надзорного органа".
Требование сделать ЕЦБ центральным контролирующим органом на объединенном рынке капитала было встречено резким сопротивлением, прежде всего со стороны Бундесбанка Германии. Банк обеспокоило то, что новая роль в поддержании финансовой стабильности может отвлечь его от основной задачи – поддержания ценовой стабильности.
Остатки первоначального плана и сегодня могут предложить ЕЦБ значимую надзорную роль. Согласно статье №25 Маастрихтского договора, ЕЦБ может "давать советы и консультировать" комиссию или совет о рамках и реализации законодательства, касающегося принудительного надзора. Когда эта фраза была включена в договор, казалось, что большее препятствие для эффективного надзора ЕЦБ вряд ли может возникнуть. Банк не получил общих надзорных и регулирующих полномочий, но до начала финансового кризиса 2007-2008 годов выдвинул на первый план связь между финансовым и налоговым благосостоянием, которую тогда никто не рассматривал как проблему.
Тем не менее во многих финансовых кругах финансовые правила и общий банковский надзор по-прежнему рассматриваются как незаконное посягательство на суверенитет государств-членов. Евросоюзу удалось избежать участи центра борьбы, так как он никогда не получал большую часть того, что производят европейцы (бюджет ЕС – всего 1% от ВВС ЕС и за последние 40 лет в относительном выражении практически не изменился).
Однако у Делора было другое мнение. Выступая с докладом, он пришел к выводу, что европейский бюджет составляет около 3% ВВП – столько же, сколько составлял американский федеральный бюджет от ВВП на первом этапе создания единого валютного союза в 19-м веке. Кроме того, как и в сегодняшней Европе, Александр Гамильтон предложил создать центральную банковскую систему – Банк Соединенных Штатов. Только в случае с Америкой принципы федерального финансирования были не разработаны до Гражданской войны, а Федеральная резервная система появилась еще позже – только в 1913 году.
Европейцы могут поучиться у США, но необходимо признать, что политическое влияние и неудачи неизбежны, а значит, путь от мечты к реальности может оказаться длиннее, чем ожидается.
