Олдермен Дэвид Вуттон: "В Лондоне их схватят за руку"

  Российский бизнес, да и частные лица все больше пользуются британской судебной системой, чтобы  разрешить свои конфликты даже внутри России. Вспомним процесс, где  Абрамович  выступал против  Березовского. Не вредит ли это образу российского бизнеса и России за рубежом?

- А в чем проблема видится из России: в том, что люди решают за рубежом свои внутрироссийские проблемы? Или в том, что какие-то вещи о России таким образом становятся известны общественному мнению в Лондоне? То есть людей в России больше волнует момент публичности происходящего? Но мы рады тому, что люди хотят разрешать свои конфликты у нас: это показывает достоинства нашей судебной системы. Лондон - это глобальное место, добро пожаловать! Мы не видим причины, почему они не должны этого делать.

  Здесь восприятие таково, что наши олигархи бесстыдно перетряхивают в Лондоне свое грязное белье на  публике.

- В определенном смысле сама публичность таких процессов играет на руку России, и я не думаю, что процесс Березовского в целом может изменить восприятие России в Британии.

Но если вы спросите, сколько британских компаний занимаются бизнесом в Петербурге, то ответ может вас удивить: 160. Россия сегодня - самый быстрорастущий рынок для британского экспорта в мире, и для этого много причин. Частично это объясняется стагнацией в еврозоне, что заставляет компании думать о том, чтобы выйти за географические рамки своих традиционных рынков сбыта, и особенный интерес в этой связи представляют страны СНГ. Идея стран БРИК также пустила корни, и фирмы признают значение Китая, Индии, Бразилии и России.

Я по профессии юрист, множество юристов из Соединенного Королевства работают в Москве, многие работают здесь, в Петербурге, - здесь легко работать, и они счастливы быть здесь. Кстати, офис моей юридической фирмы в Москве быстро расширяется. Так что на уровне бизнеса восприятие России все более позитивное, а на уровне массового сознания, конечно, еще нужно над этим поработать. Но я знаю, что даже российские лидеры об этом осведомлены и прямо говорят об этом.

Поэтому ни в коем случае нельзя запрещать российским гражданам разрешать свои споры в Лондоне. Может, стоило бы посмотреть на это с точки зрения закона: что заставляет их ехать в Лондон, почему они не разрешают свои споры через соответствующие механизмы в российской судебной системе?

Когда задается вопрос, не слишком ли много здесь, в России, становится юристов не из России и не стоит ли ограничить их число, чтобы защитить российских профессионалов, ответ, на мой взгляд, таков: нет, так делать не стоит. Российские специалисты становятся сильнее, становясь конкурентоспособными в глобальном масштабе, они усваивают лучшие практики. В международной юридической фирме моего друга, штаб-квартира которой расположена в Лондоне, работает по меньшей мере 100 юристов, и только один из них - британский подданный, да и он приехал из Южной Африки.

  Кстати, нужно ли обязательно быть юристом,­ чтобы вас избрали на пост лорд-мэра? Как сегодня  организован этот процесс?

- Это демократический процесс, публичный процесс, к которому приложимы те же правила, как и на выборах в парламент. Но сначала нужно, чтобы вас выбрали в совет…

  А кто имеет право голоса на выборах лорд-мэра?

- Люди, которые проживают в Сити, и представители тех людей, которые работают в Сити - в центральном деловом районе Лондона.

  Разве в Сити кто-то живет? При взгляде со стороны создается впечатление, что там только офисы…

- На самом деле в лондонском Сити проживает около 10 тыс. человек, и они имеют право голоса. Но из-за дисбаланса - 10 тыс. жителей против 300 тыс. работающих тут - компании голосуют через систему выборщиков, назначенных от фирм, работающих в Сити. Таких выборщиков 20 тыс., это представители тех людей, которые работают в Сити. Эти выборщики и жители Сити выбирают совет, затем следуют выборы лорд-мэра.

Еще будущему лорд-мэру­ нужно побывать шерифом, тогда он имеет право баллотироваться в лорд-мэры. Вся эта необычная терминология объясняется древностью традиций.

Нельзя сказать, что лорд-мэра избирает совет, - все сложнее, на каждой стадии в выборах принимают участие выборщики и жители. Один год лорд-мэром избирают юриста, на следующий год, например, банкира, передо мной был выбран инженер по образованию, работающий в области строительства, перед ним был бухгалтер, после юриста будет банкир, а после банкира, скорее всего, будет кто-то из торгового сектора. И так представитель каждого сектора представляет весь Сити в течение года - и не только Сити, но и Соединенное Королевство в международном масштабе.

  И вы не можете переизбираться на следующий срок?

- Нет, только на год.

  А сколько человек работает в аппарате лорд-мэра, сколько у вас чиновников и сотрудников?

- Где-то четверо помогают организовывать мои визиты, еще четыре-пять человек в отделе, где готовятся речи и собирается информация. Так что получается около 10 человек.

Но моя власть не исполнительная, я не губернатор. Люди с исполнительными функциями есть в Корпорации лондонского Сити. У лорд-мэра по большей части представительская роль, я председательствую на заседаниях совета, участвую в церемониях.

Лондонский Сити существует примерно 1000 лет, и это часть британской монархии. Поэтому, когда недавно мы отмечали королевский бриллиантовый юбилей, часть церемоний происходила с моим участием. Главная церемония юбилея - визит королевы в собор Святого Павла, расположенный в Сити, на национальную службу, я там ее встречал в специальном облачении. Так что примерно 10% моей работы - это участие в церемониях, остальное - представительство бизнеса Сити.

  Сильно ли финансовый кризис ударил по Сити?

- Была серьезная потеря рабочих мест, особенно в банковском секторе. Общее число рабочих мест в Сити сократилось с 354 тыс. до 255 тыс. Все эти места сконцентрированы на небольшой территории размером с квадратную милю.

Считается, что каждому рабочему месту в финансовой сфере, юриспруденции, страховании и т. д. соответствует одно рабочее место в сфере услуг: в том же банке или в ресторане за углом. Меньше активности в инвестиционных банках или в секторе слияний и поглощений - меньше рабочих мест. С другой стороны, больше рабочих мест появляется в страховании и аудите.

  Во Франции только что ввели большие налоги на богатых и на крупные фирмы. Какова атмосфера в  британском  обществе, будут ли власти Соединенного Королевства вводить что-то подобное?

- В главных политических партиях у нас идет дискуссия о том, насколько велик должен быть уровень налогов на самые высокие доходы: должен ли он быть 40 или 50%. Кто-то предлагает уровень и выше, чем 50%, но в ходе дискуссии обсуждается и то, принесет ли такое увеличение налогов деньги для государства. Ясно одно: высокие налоги на большие доходы, которые существовали в нашей стране до 1980-х годов, не принесли экономике процветания, и наоборот, когда эти налоги были резко снижены (правительством Маргарет Тэтчер. - Ред.), начался экономический бум. Так что дебаты на эту тему затрагивают очень больной вопрос - поощрение бизнеса.

Вряд ли налоги будут снижены, хотя с экономической точки зрения все, кажется, согласны с тем, что какое-то их сокращение необходимо. Но, поскольку мы демократия, прежде чем принимать законы, нужно сначала убедить народ, так что с политической точки зрения вопрос остается. Я, однако, не думаю, что мы будем придерживаться французской позиции.

  Для России в этом году с экономической точки зрения наиболее важными мне представляются две вещи:  вступление в ВТО и кризис еврозоны. Как Сити подготовился к этим событиям?

- Лондонский Сити - очень инновационное место, которое быстро отвечает на вызовы. Многие российские бизнесы представлены в Сити, мы помогаем им развивать рыночные механизмы и структуры.

Мы приветствуем Россию в ВТО, и мы хотели бы, чтобы Россия смотрела на это как на возможность открыть российские рынки. Есть, конечно, способы держать внутренние рынки закрытыми, но это плохая идея, и я не вижу в России кругов, которые хотели бы поступать подобным образом. России нужны глобальные инвестиции, нужно ноу-хау, нужно знание лучших практик, и это можно получить, только будучи открытыми.

Что касается европейского кризиса: конечно, все мы хотели бы, чтобы этот кризис был разрешен быстро. Почему этого еще не случилось? Ответ в том, что страны еврозоны - это демократии, их политические лидеры хотят быть переизбраны, так что они должны добиться согласия своих наций на те или иные меры, а это требует времени. К тому же никакое правительство европейской страны не может дать обязательство, против которого выскажется население, - такое обязательство просто не имеет смысла.

  Не кажется ли вам, что разворачивающийся сейчас скандал вокруг манипуляций с учетной ставкой LIBOR, в  которой вовлечен банк Barklays, повлияет на доверие к лондонскому Сити в целом?

- События вокруг банка Barklays относятся к 2005-2009 годам. В этом отношении можно как раз сказать, что система устойчива и работает. Такие вещи, конечно, не должны происходить, но случилось то, что случилось. Отмечу, что происходившее тогда было установлено и вышло наружу благодаря самому банку Barklays. Теперь это все стало публичным, и есть вопросы, которые определенно нужно расследовать.

Не думаю, что в долгосрочной перспективе этот случай подорвет доверие к Сити. Лондон известен своей строгой системой, регулирующей действия финансовых учреждений, и эти правила всем известны. И люди знают, что, если они будут вести нечестную игру, в Лондоне их схватят за руку.

  Как часто случаются скандалы такого масштаба?

- К этому скандалу привлечено очень большое внимание общества. Но давайте сравним этот скандал со скандалами в других странах, где обычные люди теряли деньги - очень большие деньги.

В скандале вокруг банка Barklays трудно определить, кто потерял деньги, потому что речь идет о незаконном вмешательстве в способ, которым устанавливались базовые учетные ставки.

На самом деле реакция на этот случай говорит как раз о том, что такое случается крайне редко. Последняя масштабная реформа регулирования рынка финансовых услуг произошла в 1980-е годы, и это тоже сопровождалось разбирательствами. Такие события случаются, может быть, раз в 10 лет.

  Сегодня Лондон должен соперничать за место под солнцем с такими финансовыми центрами, как Гонконг.  Что в итоге делает Лондон привлекательным для бизнеса?

- У одной авиакомпании есть слоган: "Мы знаем,­ что у вас есть выбор". И Лондон всегда знал, что у людей есть выбор. Никогда Лондон не ждал, что фирмы придут сюда потому, что это столица страны, мы не ожидали лояльности по географическому или национальному признаку.

К тому же важна открытость рынка. Для нас не имеет значения - ни на личном уровне, ни на уровне бизнеса - национальность или место проживания человека, который занимается у нас бизнесом, будь это Великобритания или другая страна.

Важна в Лондоне и близость друг к другу множества людей, которые занимаются бизнесом, их доступность на физическом уровне. Можно было бы подумать, что в мире, в котором операции ведутся на экранах компьютеров, это не так важно, но на деле это имеет очень большое значение. Это целый кластер, в котором есть все, что вам нужно: любые профессиональные, технические услуги - всё физически расположено здесь. Это и банковское дело, и юристы, и страховые компании, и так далее.

Есть свои преимущества и у нашей юридической системы, и у часового пояса, в котором находится Лондон, и, конечно, в английском языке, на котором ведется глобальный бизнес.

  Сейчас Лондон ассоциируется со спортом. А вам лично хватает на него времени?

- Два года назад тогдашний лорд-мэр принимал участие в лондонском марафоне. А я гребец и время от времени принимаю участие в спортивных событиях. Конечно, я хочу увидеть как можно больше соревнований по этому виду спорта во время Олимпиады.

  Вам дают бесплатные билеты?

- Определенно, нет.