Современные биотехнологии позволяют продлить активную фазу жизни человека по меньшей мере до 80 лет. Но ученые, а главное инвесторы, не хотят останавливаться. По их расчетам, HomoSapiens, рожденные в 2030 году, будут жить по 300 лет, а в 2045–м наступит полное бессмертие.
"Когда я сказал Анатолию Чубайсу в 2008 году, что не хочу продолжать карьеру топ–менеджера в РАО "ЕЭС", он заметил мне, что это "пенсионные настроения". Возраст с 40 до 60 — это самый расцвет, и надо "пахать 24 часа в сутки", считал он. Сейчас он лишь видит, что я "трачу свои деньги", и переживает: а вдруг я не сумею заработать? В его шкале восприятия это будет "неуспех", — рассказывает Александр Чикунов, променявший карьеру в энергетике на миссию инвестора в долголетие. Сейчас он доказывает, что антиэйджинговые исследования могут быть "суперкоммерчески успешными".
"Примерно у 2 млрд человек, представителей среднего класса, желание "жить дольше" сильно выражено. Надеюсь, министерство здравоохранения США признает старость болезнью, которую можно лечить", — замечает Чикунов. Он один примерно из десятка успешных российских топ–менеджеров и предпринимателей, инвестирующих в "таблетку от старости". Считается, что именно биотехнологии — главный драйвер будущей экономики.
Один из проектов, в который инвестирует Александр, — "ионы Скулачева". Владимир Скулачев и его исследовательская группа создали молекулу, которая блокирует ядовитые формы кислорода. Они накапливаются в организме и, возможно, приводят к старению. Опыты на крысах и мышах дают основание полагать, что молекула SkQ блокирует до 20 признаков старения (этот проект частично финансирует и РОСНАНО; Александр заинтересовался им "по наводке" Чубайса).
На фото: Обри Де Грей, биолог, генетик и геронтолог. Запустил в 2000 году проект Strategies for Engineered Negligible Senescence — Стратегию моделируемого незначительного старения.
Кроме того, Чикунов финансирует так называемый скрининг — тотальное испытание известных химических препаратов на миллионах мышей с целью понять, какие из них влияют на радикальное продление жизни. "Где искать продление жизни, биология не знает. Поэтому идея просто в том, чтобы перебирать. Это дорого. Американские гранты на это не годятся, а российские ангелы находят деньги, которые не жалко потратить на такое ничто", — с долей самоиронии говорит Чикунов. "Ангелу" 57 лет, выглядит он на 35. 28 лет в браке, у него две дочери — 27 и 4 лет. Практикует доступные секреты долголетия: правильная физкультура, позитивный настрой, прогулки за городом, разумный питательный рацион (съедать на треть меньше возможного).
"В РАО "ЕЭС" и в отрасли в целом у нас была разумная опционная программа, и после завершения реформы мы смогли продать акции, полученные по опциону, за миллионы долларов. Так что объем моих расходов на проекты в области медицины — миллионы долларов", — говорит Чикунов.
В мире живет 200 тыс. человек, которым больше 100 лет. В Петербурге, демографически самом старом регионе России, 200 горожан, разменявших вторую сотню лет. Число долгожителей неуклонно растет, отмечает Владимир Хавинсон, президент Европейской ассоциации геронтологии и гериатрии, главный геронтолог Петербурга, директор Института биорегуляции и геронтологии Северо–Западного отделения РАМН. И это не следствие простой случайности: поиском вакцины вечной молодости в той или мной форме ученые занимаются не одно десятилетие. Именно сейчас наука оказалась в шаге от огромного прорыва.
Хавинсон называет себя ни больше ни меньше главным геронтологом Европы. В Институт биорегуляции и геронтологии захаживают звезды политики и шоу–бизнеса. Говорят, бывают юморист Михаил Задорнов, политик Сергей Миронов, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, президент Таиланда… впрочем, его фамилию трудно запомнить. В институте работают над созданием геропротектора — лекарства, замедляющего старение. "С биологической точки зрения старение — это снижение синтеза белка", — объясняет Владимир Хавинсон. Искусственные препараты, синтезированные пептиды, частично восстанавливают и улучшают работу мозга, иммунной и сердечно–сосудистой систем. Они могут продлить активную фазу жизни до 80–90 лет. "На сегодняшнем уровне развития науки возможно увеличение ресурса жизнедеятельности до 40% — этого достаточно. Если люди смогут работать до 85 лет и быть эффективными — это и так супер будет. Пенсионный возраст увеличится до 75–80 лет. Вот такая перспектива", — говорит Владимир Хавинсон.
Впрочем, для элитных клиентов в арсенале института есть еще более эффективные препараты. Все, что ученый считает возможным сказать о них, — "это препараты, которые делаются в очень маленьком количестве, потому что очень мало сырья. Его, к сожалению, на всех не хватает". Чудо–средство опробовано на 11 тыс. сотрудниках "Газпрома", чья заболеваемость снизилась в 2,5 раза; в течение 15 лет его тестировали 300 добровольцев, и оказалось, что за этот период смертность снизилась на 45%; кроме того, применение препарата сотрудниками одной очень известной энергетической компании остановило их ускоренное старение. "Мы ускоренно стареем все", — сокрушается главный геронтолог Европы.
У Владимира Хавинсона, пожалуй, самый сдержанный взгляд на развитие современной науки. "Обри ди Грей считает, что организм человека — это машина, которая ломается, и ее все время нужно чинить. Поэтому нужны искусственные органы, искусственная кровь. У него интересная теория, что с каждым годом наука приближает момент, когда мы будем жить 300 или 800 лет", — цитирует Александр Чикунов. Но мечта инвесторов — создать препарат, позволяющий дожить до возраста Мафусаила, главного библейского долгожителя, умершего в возрасте 969 лет.
Обри ди Грей, британский генетик–самоучка, автор исследовательской программы Strategies for Engineered Negligible Senescence (инженерные достижения пренебрежимого старения), считает, что такие технологии будут созданы к 2100 году; на них нужен $1 млрд — не так много, если разделить на 100 лет. Впрочем, "ионы Скулачева", самый дорогой из российских проектов, стоит $100 млн на 10 лет, тогда как годовой бюджет среднего футбольного клуба составляет $50 млн в год.
"Все–таки кардинальных результатов "ионы Скулачева" пока не дали", — отмечает Игорь Артюхов, заместитель директора Института биологии старения. Институт основан Тимуром Артемьевым, который был младшим партнером Евгения Чичваркина по "Евросети". Институт — это только название; небольшая частная организация, которая занимается в основном финансированием и координацией работ на других площадках, объясняет Игорь. "У нас есть проекты в Москве, Пущино, Петербурге, Новосибирске, Киеве, Нью–Йорке", — рассказывает Артюхов. Самым перспективным ученый считает использование донорской клеточной матрицы. Орган состоит из клеток и межклеточной матрицы. Донорская матрица "отмывается" от собственных клеток и населяется клетками того, для кого она выращивается. Помимо этого ученые ищут гены, отвечающие за старение, и синтезируют вещества, способные блокировать такие гены. Тимур Артемьев инвестирует и в такие разработки. Впрочем, некоторые из самых горячих энтузиастов уже успели испытать некоторое разочарование.
"Есть много разговоров о борьбе со старением, но настоящих проектов–то и нет", — говорит предприниматель Михаил Батин, в прошлом депутат Костромской думы, основатель фонда "Наука за продление жизни". На сайте фонда перечислено 25 наиболее перспективных мировых проектов и регулярно отслеживаются новости о них. Тем не менее предприниматель считает, что, к сожалению, деятельность в этой области не развернута.
