Виктор Тихомиров: "Сожженных помещиков не жалко"

Обещал написать про "Морфий" Алексея Балабанова, но неохота. Никого в этом фильме не жалко, даже девушку, которой ногу в кадре натурально пилой отпиливают. Правильно пол-зала отвернулись. И сожженных мужиками помещиков не жалко, и девочку с дифтеритом не жалко, а любопытно, как ей горло режут. Да и на главного героя — докторишку, подсевшего на морфий параллельно изучению медицины по книжкам и на практике в один присест, — в общем–то наплевать. Догнали бы его в ночи волки, тоже было бы не жаль, наоборот, любопытнее. Так картина сделана.

В рассказе Булгакова герой вызывает сочувствие, поскольку истерзан несчастной любовью, и только морфий за много месяцев впервые дает ему облегчение. А тут мелькает иногда женская фотография, может, певички какой–нибудь, может, актрисы. Зато из фильма можно узнать, что и до революции оральный секс был. Некоторые только со временные зрители потупились стыдливо, вместо чтоб полюбопытствовать. Действие происходит в отдаленной от города больничке.

Персонал недисциплинированный и нестойкий. Бестолковость эта и на режиссера бросает тень. Долгожданного замерзшего с дороги "специалиста" фельдшерицы сперва раздевают прямо на улице и, лишь порасспросив раздетого, объясняют, где ему жить предстоит. Ну и все так. Гадкие революционные солдаты
с матросами, мерзкие комиссары–морфинисты, подлец фронтовик, спекулирующий водкой, народ — сволочь. Погода, само собой, промозглая…

А оператор хороший, многое вспоминается из истории искусств, и художник по костюмам, чувствуется, постарался. И у режиссера чувствуется профессиональный "запас прочности". Не понятно только, от кого же они произошли? От просвещенных иностранцев, наверное. Наркотики — вещь ужасная. Уже и трактористы с полей России на досуге предпочитают то и дело водке героин. Нефтяники и подавно. Досуг их ширится и растет.

Дети этих тружеников революции устраивать уж не будут, тем более кино снимать. Но этот фильм посмотрят и вывод сделают, что, мол, если любишь, то за любимым следовать и дозой делиться обязан. А все, кто всяческому кайфу еще не привержен, достойны надменного презрения, как жалкие непосвященные ротозеи.