Пока Путин президент – он функция

<b>DP.RU: Сергей Леонидович, прошло почти 6 лет, с того момента, как Вы покинули новости на 1-ом канале. За это время в России пресса стала свободной? </b>

<b>Сергей Доренко: </b>В свое время в 2000 году в Колумбии я участвовал в симпозиуме по теме "свобода прессы". А в Колумбии, надо сказать, плохо с прессой, совсем плохо. Там же есть два огромных крыла военных. Парамиллитарии, которые справа, они сама себе правительство - занимаются кокаином, оружием, убивают, похищают, грабят. И есть левые группировки, которые тоже в джунглях сами себе правят. Торгуют кокаином, оружием и похищают людей. И журналисты, с одной стороны, зажаты между этими группировками, которые в том числе похищают журналистов и требуют, чтобы о них рассказывали.

С другой стороны, местные генералы, которые армейские, и в столице сидят, тоже требуют от прессы послушания. Есть, конечно, и олигархические экономические группировки, но их очень мало, так получилось. Но они тоже доминируют и требуют участвовать в своих разборках.

И вот они меня там, в Колумбии, спросили, это ведь ужасно, когда попадаешь в лапы правительства, потому что это почти всегда власть генералов. Ну, это Колумбия, у нас, конечно, такого не может быть. Ужасно и когда попадаешь в лапы корпораций, потому что корпорации начинают плановые корпоративные войны через СМИ. И это опять грязь. И вот как же быть, спросили они меня. Как Вы в России видите выход из этой ситуации? Это был сентябрь 2000 года, я был свежевыгнанный с работы после репортажа о подводной лодке "Курск"… Я им сказал, знаете, ребят, выход вот такой.

Выход в том, чтобы корпораций, которыми владеют, было не две, а тысяча. Я, кстати, до сих пор придерживаюсь этой точки зрения. То есть, допустим, не Гусинский с Березовским, а тысяча Гусинских и тысяча Березовских. В результате, может быть кто-то из них проходимец, кто-то из них авантюрист, кто-то алчный человек, а может быть, все вместе сразу в одном человеке совпало. Всякое может быть. И, тем не менее, мультиплицируя этих владельцев, мы редуцируем, как ни смешно, вред. Потому что каждый из них, соответственно, становится одной тысячной или одной десятитысячной и, чтобы стоять твердо на земле, он должен шире расставлять границы компромисса.

А компромиссы для них это уже компромиссы с обществом, то есть способы лечения попадания в зависимость от одной группировки, неважно правительство это или олигархат. Нужно сделать их много, тысяча, две тысячи, десять тысяч. А бороться с ними, это вот было три группировки – стала одна. Это ничего хорошего не принесет. Суть останется та же самая.

<b>DP.RU: А почему на разных каналах новостные ленты стали такими скудными? </b>

<b>С.Д.: </b>Мне трудно судить о телевидении, потому что у меня нет телевизора. Мне рассказывают о нем, в том числе я читаю о телевидении в Интернете. Поэтому, могу себе представить, что там происходит. По телевизору в основном идут сейчас юмористические передачи. Надо же что-то говорить кроме погоды.

<b>DP.RU: В Вашу бытность ведущего в новостях было веселей? </b>

<b>С.Д.: </b>Было, а знаете, почему? Потому что я хорошо помню мои разговоры с Путиным. Когда он мне говорит, а говорит он таким тихим голосом: "Сергей, ну ведь если Вы об этом не расскажите, так ведь этого как бы и не было. Так он мне сказал. А я ему говорю, понимаете, Владимир Владимирович, дело в том, что Гусинский на НТВ это все расскажем, непременно. Поэтому, вся фишка в том, чтобы мы на 1-ом показали это первыми, но, может быть, обратив внимание на значимые акценты. То есть нужно какой-то месседж выделить очень важный. Мы даем всю совокупность события, полностью его освещаем, но при этом как-то подчеркиваем и говорим, вот здесь, обратите внимание. Вот он не знал, что творит или он говорит, что отсутствовал, алиби вроде у него. Это Гусинский может быть пропустит, а мы сделали акцентик легкий… Мол, вот так картина вызывает больше доверия. То есть мы даем свою версию. Не грубо, а аккуратненько.

Мы быстрее, чем они. К тому времени, когда люди станут смотреть их, например, мы в 18-00 вышли, а они в 19-00, телезрители уже все у нас увидели и говорят, да мы уже это знаем. Ребят, не надо пыли. И тогда конечно все соревновались. Что мы делали с корреспондентами, которые не успели на эфир к 18-00. Лишали премии, очень жестоко обращались с людьми. Когда я руководил новостями, например. Я знал, что человек может приехать раньше со съемки и я уже заранее орал, тогда еще с мобилами плохо было. Я кричу: ловите у входа, тащите в эфир, надо мгновенно монтировать. Пусть идет видео без звука и закадровый текст. Потому что НТВ выходили в 19-00 и 22-00, а у нас эфиры были в 18-00 и в 21-00.

<b>DP.RU: Раньше сюжеты были содержательные… </b>

<b>С.Д.: </b>Сейчас этого не может быть, потому что им, в общем, наплевать на все. Потому что они не покажут, и никто не покажет. И клево. Вот в этом же суть, специфика нынешней работы каналов. Неважны и не нужны новости, потому что не надо бередить народ. Посмотрите Тибетское изречение о том, что желудки подданных должны быть полны, а сердца пусты. И все. А сердца у китайцев думающий орган. Они считают, что сердце тоже думает. То есть в нашем понимании их сердце это мозг. И когда человек с пустой башкой и сытый - им легче управлять. Поэтому хи-хи - ха-ха в основном по ящику. А новости не нужны, они бы мешали, они бы отвлекали человека.

<b>DP.RU: Так кому это нужно… </b>

<b>С.Д.: </b>Те, кому это нужно пошли по одному очень интересному пути. Они решили вывести людей из политоборота. Кто-то придумал в Кремле, вроде не глупый с одной стороны, а с другой стороны недальновидный. Вот есть население из них 20% реформисты и 20 % коммунисты, то есть консерваторы. Люди, которые пытаются консервировать старые порядки. Так было в 90-х. Остальные 60% болото. Им ничего не надо, главное, чтобы к ним не приставали. Конструктор, который пришел к Путину, предложил некую новую концепцию. Мы должна активно редуцировать массу 40 % , сделать ее меньше. То есть незачем жить с нацией, у которой 40 % все время подколбашивает. То их влево клонит, то вправо. Это неправильная масса. Неправильный народ. Пусть лучше занимаются реальными делами, шашлык, например, жарят. Они стали эти проценты редуцировать – выводить население из политического оборота. Путем юморизации этой, нижепоясной программой. И сериалами. Население, соответственно уменьшается в обороте, но происходит некий новый парадокс.

<b>DP.RU: Его все же обнаружили? </b>

<b>С.Д.: </b>Он был обнаружен не сразу, а только после Украины, после оранжевой революции. Парадокс заключается в том, что если раньше 40% от 100% были четвертой частью. От 40-ка %, например, сторонников уличной демократии было 10%, от 100% это всего 4%. Эти лимоновци или нацболы составляли 10% активного населения от 40% политизированного, и от болота всего 4%. После того как редуцированна была общая политическая база России, в политическом поле осталось 20%. А другие 20% выпали. Из этих 20% опять 10% красные, 10% за реформы.

А те, которые были активные лимоновцы и иные еже с ними, не редуцировались, потому что они активные пассионарные люди. Они как были 4% от 100%, так и остались ими. Только теперь они стали 25% от активных политизированных. И, конечно, стали чесать головы наши кремлевские мыслители, которые ни хрена до этого в математике не знали. И как же мы это сделали, и ведь своими же руками. Потому что после Украины это стало объективно известно. Стало известно, что решает ни простой народ, который вообще никого не интересует, а решает народ, полагающий себя субъектом истории.

<b>DP.RU: Кто есть кто? </b>

<b>С.Д.: </b>Вот если вы субъект истории, то вы решаете, а если вы объект истории, то вы относитесь больше к флоре. Вы дерево, трава, может быт даже фауна, воробей на заборе, например. Вы не участвуете в вершении истории. Это не вы делаете. Это происходит с вами. Получилось, что они субъектную часть русских сузили, субъектов истории стало катастрофически мало. И среди них все более значимую часть занимают сторонники уличной демократии. И тогда в Кремле у них, конечно, повыскакивали глаза от ужаса. Они, будучи идиотами, организовывают сами себе, оранжевую революцию.

Эта проблема огромная, вот почему отупляющим стало телевидение. Это случилось именно ради гигантского проекта по выведению из активного политического оборота основной части населения. И, кажется, цель достигнута, но теперь надо назад. Надо вернуть ведущих скорей назад с их свободой слова. А нельзя, потому что есть уже внутренняя логика и внутренняя инерция. Потому что есть уже миллиардные бюджеты на телевидении, которые пилятся по-другому и есть их защитники.

Каждый защитник из своего маленького уголка, из своего маленького суверенитета в эфире просто не разрешит это развернуть. И, кроме того, люди из спецслужб, которые сейчас принимают ключевые решения, по-прежнему не генерируют идеи. Идеи генерируют другие люди, типа Суркова. Они вообще не понимают, как работать с публичным полем, кроме как выдавая одно за другое. Они все время говорят, а мы ничего не делали - ручки вот они. Вот это их логика, они, как бы, хитрят. А надо назад в оборот ввести население, надо подкатить людей под Сергея Миронова. Все это надо срочно делать. Но уже поздно. Есть некая парадигма, которую уже трудно разрушить.

<b>DP.RU: Но какие-то решения они же принимают? </b>

<b>С.Д.: </b>Теперь они запрещают лимоновцев, говорят, их нет. Продолжая мою логику, если вы вообще редуцируете еще больше политическую базу, скажем, оставите только 10% активного населения, то тогда лимоновцы будут, уже 40% активных людей. Это те же оставшись 4%. Надо быть кретином, чтобы этого не понимать. На уровне математики это очень простая задача, надо только уметь считать. Но это важно понять. Но почему-то это не понятно в Кремле.

<b>DP.RU: На Ваш взгляд, какой политики будут придерживаться телевизионные каналы во время предстоящих выборов? </b>

<b>С.Д.: </b>В первую очередь надо понимать, кто там интеллект. Вопреки Толстому Льву Николаевичу все-таки скажу, что роль личности существует, она значимая. Поэтому нужно подсчитать, кто там остался из интеллектов. Я думаю, что у Константина Эрнста ничего не изменилось в его понимании телевидения как средство развлечения. И он не будет персонально заниматься отстраиванием общественно-политического вещания. Одно время им занимался страшно унылый и слабый интеллектуально обеспеченный господин Вольнов, который сейчас не знаю, что делает. И там пара мальчиков, мажоров, которые состояли при новостях. Я не думаю, что первый канал будет художествовать и предлагать новые концепции. Я думаю, что он, конечно, пойдет по накатанной стезе, что даст Сурков, то и слава тебе, Господи.

Поэтому нагрузка все больше и больше ложиться на Суркова. С одной стороны вертикаль и есть вертикаль, а с другой стороны надо всех за ручку водить. А водить за ручку, я думаю, Владиславу не легко. Потому что как только отвернешься, они сразу не туда прутся, либо вообще никуда не идут. А это когда перевыборы на второй срок любого человека, хоть Путина, это может быть не страшно. А вот когда перевыборы со сменой человека, это очень серьезно.

<b>DP.RU: Другие каналы пойдут по тому же пути? </b>

<b>С.Д.: </b>Олег Добродеев способен предлагать концепции и вообще сам человек, выросший в новостях. Я наблюдал за ним. Он занимался становлением Вестей на РТР. Он человек по-новостному сшитый. Он станет придумывать, и в этом смысле помогать Суркову и, тем самым, будет страшно полезен. Но он не изменит сильно почерк, а главное, что для Добродеева принципиально важно - не достичь, а сохранить. Поэтому он тоже будет перекладывать основную часть выдумок и придумок на Суркова, а не на себя. Все ребята, которые занимают такие позиции сейчас в состоянии минеров. Нельзя ошибаться. То есть ошибаться страшней, чем ничего не делать. Как минер он ошибается один раз, поэтому, любой из высших руководителей в такой сложной ситуации будет сейчас позиционироваться таким образом.

Вот они видят все группировки в Кремле, которые сражаются между собой вокруг Путина. И Эрнст и Добродеев скажут себе, моя главная задача ровно через год подойти к зеркалу, ухмыльнуться и сказать, молодец. А сейчас надо пойти и продаться кому-нибудь. Например, к Сечину и сказать: "Игорь Иванович, все остальные говно, но ты хороший, я понимаю. Давай с тобой плечом к плечу пойдем против всех остальных". Это хороший ход, умный? А ну, как он обломается? И что тогда? Куда потом? В Лондон? К Березовскому? Или в Израиль к Лене Невзлину? Какие есть еще места дивные и неоприходованные. В Аргентину?

<b>DP.RU: Чего больше всего они боятся? </b>

<b>С.Д.: </b>Их главная задача сегодня - не совершить ошибку. Даже если они вообще просто ничего не будут делать или исчезнуть куда-нибудь. Главное вовремя подкатить к победителю, а для этого надо ждать, кто будет победителем. А победитель пока не явен. Поэтому я не думаю, что в компании будут какие-нибудь сильные новшества. Сильно больших придумщиков нового нет, все заняты работой на сохранение и страхом, что победит не твой ставленник, а соседский. И поэтому лучше сидеть тихо в тряпочку молчать. И когда победа будет уже явной, подлететь и быстро сказать: "Эх, брат, а помните, я Вам 5 лет назад звонил, это был я. Я видел, что Вы чемпион, я это знал. Я так дорожу Вашим вниманием. Значит, будем вместе работать, еще 20 лет будем работать вместе". Вот какая у них задача.

<b>DP.RU: Сами в предвыборной гонке участвовать собираетесь? </b>

<b>С.Д.: </b>Нет, я же не командный человек. Я болтун, на самом деле. Я все леплю, что ни на есть и, причем, леплю в прямой эфир. Нет, чтобы изложить это все в 4-х страничках и кому-нибудь продать. Я знаю, что могу, но не хочу. Говорю все как есть, подряд, без всякого большого рокового смысла. Они меня побаиваются, потому что я малоуправляемый и слабомотивированный человек. Важно, чтобы было сочетание 2-х вещей, это какой-то компромат плюс большая мотивация, либо одно из двух.

Если страшной силы компромат, то можно бесплатно работать. Если же слабой силы компромат, тогда у вас должен быть ошеломляющий запрос денег, такой, что вас вело от этого. А это уже все со мной пробовали еще в 2001 году. И как-то поняли, что я слабо мотивирован, потому что, идиотничаю иногда, несмотря на деньги. Даже не иногда, а очень системно веду себя как идиот. А компромат тоже не нашли. Я помню, как один высокий кремлевский чиновник на мои слова, что мне надо позвонить своему банкиру, когда я сидел под подпиской о невыезде, у себя в кабинете в Кремле, говорил мне: "Сереж, а ты позвони с моего телефона, у меня не слушают". То есть получается, компромата нет, мотивации нет. А с такими людьми опасно работать, поэтому меня не возьмут.

<b>DP.RU: А приглашали? </b>

<b>С.Д.: </b>Даже если бы пригласили, что толку. Меня же звал Путин, а я ответил - нет. Это очень важный пункт в биографии, который мало истолкован и пока еще мало кем понят до конца. Он же меня позвал, а я, по существу, согласился. Это было 31 августа 2000 года. Сели поговорить. Он говорит: "Березовский неадекватен". Я говорю: "Да, пожалуйста, мне то что". Он снова: "С ним нельзя работать". Я отвечаю: "Ну, хорошо, у вас открылись глаза, мне-то что? Я знаю. Я слышал это от Юмашева. Эта позиция уже месяц как обсуждается всеми. А дальше что?". Он говорит: "Будем работать напрямую". Я отвечаю: "А мы, итак, работаем напрямую. Нам Березовский и раньше никогда не мешал, чего ради будет мешать?". Он позвал меня в команду, но я не очень понимаю эту работу. В командах всегда интриги. Я сказал: "В команде я не буду. Давайте работать напрямую. Пустите меня в Видяево".

Туда никого не пускали в тот гарнизон, где была подводная лодка Курск. Меня пустили. Волошин пробил разрешение, на следующее утро мне дали самолет ТУ-154, очень мило было, на мой взгляд. Я прилетел, была встреча, ковровая дорожка. Меня пустили ко всем в дома. Я там выпил, вдовы мне так наговорили, что у меня температура подскочила под 39. Я оказался слабым звеном, таким впечатлительным. Ну, я и выдал все это как есть. А они говорят, это предательство и ты не можешь продолжать работать. Для меня это была проверка по-настоящему. То есть, если это можно вот так искренне и от души дать по морде, когда заслужил, то тогда я буду работать с этими людьми. А если он не даст так работать, то мне и терять нечего. Если так не разрешают, по-другому я не буду. А значит тогда и не надо работать. А если бы разрешил, может до сих пор бы работали. Нет проблем. Если можно говорить в открытую, что не было шторма, что действительно там произошли некрасивые подлости.

<b>DP.RU: Реакция со стороны президента была?</b>

<b>С.Д.: </b>Путин не отреагировал на мой репортаж из Видяево, но сразу посчитал, что я его предал. У него своя позиция, у меня своя. Я-то к нему отношусь как к функции, а он думает, что я отношусь нему как к человеку. Я не хочу относиться к начальнику как к человеку, с какой радости? Почему я должен видеть в начальнике человека, он для меня функция. И все. Вот выйдет в отставку, будет человеком, а сейчас функция. Я всегда так относился к начальству, я ему прямо говорил, что оно функция. А я, поскольку, анархист-бакунинец, внутренне, по политическим убеждениям, я их всех сразу начинаю гноить профилактически. Я считаю, начальник хорош только в той степени, в которой он умеет тебя хвалить. Я от начальника жду лести, но она должна быть точной. Если начальник похвалит не за то, за что надо, я его страшно презираю.