Мода на ретро установилась. Надолго

На днях мой 9-летний сын спросил: "Папа, а что такое Гайдар?" Сперва я удивился. Потом начал объяснять, что Гайдар -- это такой допотопный писатель, который писал о вещах, которые сегодня уже и вспомнить-то невозможно: об РВС, о красных звездочках, о пионерах, которые в тайне ото всех кололи старушкам дрова... Сын выслушал все это и задал следующий вопрос: "Папа, а если Гайдар жил так давно и, как ты говоришь, писал обо всей этой фигне, то почему уже целую неделю все выпуски новостей только о нем и говорят?"<br><P><br><b>Чук и Гек с нами навек!</b><BR><br>На самом деле сын прав. 100-летие Гайдара телеканальщики отметили с размахом. И почти каждый репортаж заканчивался сценой в школьных библиотеках: дети новой России толпятся у стенда с книжками про Чука и Гека, жадно вырывают книжки друг у друга из ручонок.<BR><br>Казалось бы, с чего? Есть в русской литературе писатели и поважнее. Но о грядущем юбилее Анны Ахматовой молчат телеканалы. А о Гайдаре -- трубят телеканалы.<BR><br>Впрочем, что Гайдар? Главным юбилеем нынешней недели стало, безусловно, 60-летие снятия блокады.<br><P><br><B>Новые песни о старом</B><BR><br>Куда накануне праздника делись рекламные растяжки сигарет и мобильной связи? Со всех щитов города уже неделю смотрит Родина-мать. По всем телеканалам анонсируют фильмы, должные раскрыть зрителю правду о том, что же НА САМОМ ДЕЛЕ творилось в осажденном городе.<BR><br>Уже упоминавшийся 9-летний сын вчера сказал мне, что в день юбилея учительница велела прийти в школу в белой рубашке. Их класс будет петь песню о блокаде. Я не стал уточнять, какую именно песню. И так понятно, что ту же самую, которую 20 лет назад исполнял я и исполняли мои одноклассники.<BR><br>Поймите меня правильно. Я родился в Ленинграде. И блокада для меня -- тема вовсе не абстрактная. У меня папа -- 1943 г. рождения, и в детстве я много раз слышал историю о том, как бабушка, сжимая его, новорожденного, в объятиях вырвалась из агонизирующего города в деревню Тыр-пыр-восемь-дыровку Тыр-пыр-восемь-дыровского района, где папа впервые в жизни смог нормально попить молока.<BR><br>Но горящие на телеэкране вечные огни здесь ни при чем. Эти огни, эти плохо отсканированные Родины-матери, эти песни в белых рубашках -- все это говорит мне не о подвиге моего города, который вынес немыслимое, но не сдался, а всего лишь о маразме брежневской эпохи, когда меня и таких, как я, перекормили патриотизмом настолько, что целое поколение потом шарахалось от всего, связанного с патриотизмом, как от кашляющего в переполненном автобусе китайца.<br><P><br><B>Дайте Родине аспирину</B><BR><br>А еще на этой неделе ко мне в гости заезжал знакомый телевизионщик. Довольно известный. Вот ему вся эта брежневская эстетика как раз нравится.<BR><br>-- Ты не понимаешь! Нет, ты реально не понимаешь! Мы все устали. Люди хотят чувствовать себя спокойно. Они имеют право чувствовать себя спокойно, и все эти советские штучки дают им спокойствие. Ты помнишь, как 10 лет назад отмечали 50-летие снятия блокады?<BR><br>-- Нет. Не помню.<BR><br>-- Естественно! Потому что его никак не отмечали. 10 лет назад в новостях говорили не об этом, а о том, сколько банкиров взорвали вместе с банками и сколько бандосов постреляли на стрелках. И люди от этого сходили с ума. А книжки Гайдара, все эти старые фильмы о войне -- да они просто пропитаны спокойствием! Мы кормим страну этой брежневской эстетикой, потому что она нужна выздоравливающей стране, как аспирин или теплое молоко!<BR><br>Я не стал с ним спорить. Не стал говорить, что такое теплое молоко потом очень долго стоит в горле. Глупо спорить с выздоравливающим больным, который и хочет-то всего-навсего аспирину.<br><P><br><b>...Ну и небольшой постскриптум</b><BR><br>Дописав то, что вы только что прочли, я откинулся в кресле и включил радиоприемник. Там, на волне модной-модной станции длинноволосый певец с лицом наемного убийцы Слава Петкун тоненьким голосом выводил: "Я спроси-ил у то-ополя, где-е моя люби-имая..."<BR><br>Добро пожаловать в наше завтра, которое на самом деле является нашим вчера!