"Уроки любви", режиссёры — Кася Матеа и Малгожата Голишевская
Мы знаем, как популярно в Польше "кино идентичности" — когда люди вынуждены решать вопрос "кто мы?" — в смысле социальном, политическом и так далее. Здесь история, казалось бы, локальная — её содержание можно пересказать в одном предложении (69–летняя Йола уходит от своего мужа после 50 лет брака и начинает новый роман). Но на самом деле фильм также затрагивает важнейшие проблемы общества — в первую очередь проблему семейного насилия. Говоря шире, польское общество решает сегодня вопрос о новой норме — о том, что является критерием "хорошего брака", хороших и плохих семейных отношений.
Тут всё нам близко. Ну вот, например, три пожилые женщины сидят на пляже и говорят о мужьях. "Пил и бил" — примерно такие воспоминания о браке у двух из них. "Почему не развелась, почему не ушла?" — спрашивают они друг друга — и сами же себе отвечают: "Не хотела, чтобы дети остались без отца; не решалась нарушать обет верности, данный перед Богом". Весь прежний уклад жизни, то, что мы называем традицией, приучает женщину в подобных обстоятельствах "терпеть". И осуждает ту, которая терпеть отказывается. Церковь, которая до сих пор является в Польше влиятельным общественным институтом, по поводу развода Йолы уже не мечет громы и молнии и представлена в образе молодого модернового ксёндза. Который, впрочем, советует ей то же самое: раз уж прожили столько лет вместе — стоит ли разводиться теперь?..
Однако героиня, встретив в свои 69 другого, всё–таки решает пойти против норм и правил. Здесь, пожалуй, самое интересное. Если бы всё общество, грубо говоря, было против такого шага, едва ли женщина решилась бы. Тем более что ей есть что терять и в материальном плане: дом в Италии, другое совместное имущество. Но кроме традиции запрета, про которую мы уже сказали, в современной Польше существует, однако же, и другая: общеевропейская традиция эмансипации, история борьбы за права женщин, которая корнями уходит в довоенную ещё эпоху. Отголоски этой эпохи различимы, например, в звуках старых танго (танец независимых людей!), которые разучивает героиня. Или в клубах знакомств "для тех, кому за 60" — которые, как мы можем заметить, тоже появились не вчера. То есть героиня, желая противопоставить себя консервативной норме, имеет возможность опереться на другую — пусть и не столь мощную, но тоже традицию. Именно поэтому взрослые дети героини в общем–то спокойно относятся к этому шагу, подруги — тоже. Именно поэтому Йоле в итоге и удаётся совершить важный шаг в своей жизни.
Мы с легкостью можем представить этот сюжет в российских реалиях. Однако на какую модернистскую норму опиралась бы, допустим, наша героиня в подобной ситуации?
Казалось бы, после революции 1917 года российское общество эмансипировалось, и борьба женщин за свои права тоже не пустой звук в наших краях. Однако у нас эта "борьба за женские права" всегда была формальной, коллективной, организованной сверху; а на индивидуальном уровне общество так и осталось патриархальным.
Поэтому нашей героине в подобной ситуации пришлось бы буквально бороться в одиночку, один на один, с целым миром. И это было бы уже совсем другое кино.
