Ближе к природе, дальше от народа. О миллениалах и коронавирусе

Неужели вы правда ждете, что в человечестве что–то поменяется от эпидемии? Давайте будем честными: все останется ровно так же, как и прежде. Разницей станет только неизмеримо более жесткий водораздел между старшим поколением и младшим. И единственные, кому придется определяться, — это те, кто посередине.

Один знакомый справедливо заметил, что переход к XXI веку случился с полной определенностью только сейчас. Мысль не новая, но это правда: все переходит в онлайн. И выясняется, что так не только можно, но многим даже более удобно. Согласитесь, для миллениалов и не поменялось ничего: живут как прежде, только с большей интенсивностью виртуальности. А мир, получается, придуман только для того, чтобы было что отражать в Cети. Туда (в Cеть) ведь должны же откуда–то попадать картинки красот. С такой же уверенностью прежде существовало телевидение: мир создан, чтобы было что показывать.

Обратите внимание и на то, что молодые значительно больше оберегаются, чем старшее поколение: они почти поголовно в масках. Да и маски не простые, там всё фильтры завитые. Иногда едешь в метро — и кажется, что присутствуешь на показательных учениях вполне определенной сексуальной практики. Вот–вот приступят, а шум колес — просто прелюдия. И все смотрят на маленьком экране кино, нажимая паузу за секунды перед выходом (или даже не делая этого). Где реальность? Оттуда считываются только команды (вроде "выйти из вагона"), а больше — ничего?

При этом другая знакомая (иного возраста) впервые разглядела весну. Тем, кому повезло и кто смог уехать за город и на дачу, этот апрель подарил массу откровений. Многие прежде никогда не жили на даче в это время года, а теперь столкнулись с некоторыми приметами крестьянского быта: носят дрова по утрам, топят печку, полощут белье в холодной воде. И смотрят на природу. Так увлекательно — попытаться научиться отличать одну птичку от другой. В этом, правда, помогает все тот же интернет. Сверяешься с картинками, вслушиваешься в звуки. И сравниваешь, и останавливаешься надолго, рассматривая пеночку или начиная даже различать типы дроздов. Смотришь за тем, как они ходят, ищут чего–то. И все время думаешь: кому они поют, что они там такое повествуют? Чудеса, да и только. И отчего сороки такие крикливые, чего они все время ссорятся, они же не на самоизоляции? А орут и орут, бьют друг друга, и телефона жалоб на домашнее насилие у них нет. А как оживают растения? Как они обижаются, если ты подкармливаешь их не первыми, и обещают жаловаться на тебя самому главному и посылать с пеночками телеграммы в Кремль. У них там просто флорпрофком какой–то, не иначе.

Это — идиллия, но на нее надо смотреть. И живьем это так здорово. Вот в этом, собственно, вся и разница: рассматривать на экране или своими глазами. Про это еще русский баснописец Иван Иванович Дмитриев в 1810 году писал. Помните же басню "Рысь и крот". Один финал — просто наше время:

Ах, полно, полно! — Крот болтунью прерывает. —

Утешно ль зрячим быть для ужасов таких?

Довольно и того, что слышал я об них.

Ровно в том и выбор. И, кажется, миллениалами он сделан. А некоторым рысь ближе. И все счастливы.