К некоторым вещам привыкаешь с детства. К тому, что новый год начинается в ночь с 31 декабря на 1 января, к елке, к фейерверкам и брызгам шампанского. И как–то даже трудно представить себе, что все это — приобретение, по историческим меркам, совсем недавнего времени. Устоявшийся порядок вкупе с привычной нам системой летоисчисления появился на свет всего 320 лет назад благодаря петровскому указу, подписанному 20 декабря 1699 года.
1700–й вместо 7208–го
Переход на новое летоисчисление был частью большого проекта по европеизации русской культуры, затеянного Петром I. В самом деле, сложно что вести бизнес, что дипломатией заниматься с другими странами, если даже даты совместных мероприятий как следует не согласовать. Так что шаг этот был во многом вынужденный. А тут и время для указа подошло самое подходящее — рубеж веков. В общем, как гласил официальный текст подписанного царем документа, поскольку "не только что во многих европейских христианских странах, но и в народах словенских, которые с восточною православною нашею церковью во всем согласны, как волохи, молдавы, сербы, долматы, болгары, и самые его великого государя подданные черкасы, и все греки, от которых вера наша православная принята, все те народы согласно лета свои счисляют от Рождества Христова в восьмой день спустя, то есть января с 1 числа", предстояли перемены и России. Мало того что новый год теперь следовало отсчитывать на западный манер, так еще и сами годы предстояло исчислять не с сотворения мира, а от Рождества Христова. Так что на смену лету 7208–му пришел 1700–й.
Не впервой
Надо сказать, что это была далеко не первая реформа календаря на Руси. Прежде новый год отсчитывался с 1 марта, то есть со дня завершения процесса сотворения мира созданием Адама. Но в 1492–м великий князь московский и государь всея Руси Иван III Васильевич, прозванный позже Великим, взялся налаживать имперскую идеологию, налегая на то, что Русь — законная наследница Византии. И принял решение помимо византийского двуглавого орла на гербе и греческой принцессы в постели обзавестись еще и восточно–римским календарем.
Так что Московский собор не без великокняжеского давления ввел летоисчисление в России с 1 сентября, как было принято в Византии, в память победы императора Константина Великого над враждебным к христианской вере правителем Максентием, состоявшейся как раз таки 1 сентября 312 года, и в честь дарования свободы христианству. Так что Петр Алексеевич был в этом вопросе не оригинален.
Новолетие с гулянкой
А вот порядок празднования Нового года, введенный молодым царем, был для его подданных необычен. Начиная с требования "по большим и проезжим знатным улицам, знатным людям, и у домов нарочитых духовного и мирского чину, перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых", а "людям скудным комуждо хотя по древцу или ветви на вороты, или над хороминою своею поставить", заканчивая абсолютно мирской гулянкой и "огненной потехой" — фейерверком. Своим указом царь требовал "каждому на своем дворе из небольших пушечек, буде у кого есть, и из нескольких мушкетов или иного мелкого ружья учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится", а помимо того с 1 по 7 января "по ночам огни зажигать из дров, или хворосту, или соломы", или "на столбиках поставить по одной, по две или по три смоляные и худые бочки и, наполня соломою или хворостом, зажигать".
Прежде "новолетие" было праздником гораздо более чинным и подчиненным скорее церковному, нежели светскому канону, так что граждане Российской империи к новшествам привыкали неохотно. Фейерверки народу понравились и стали привычным атрибутом торжества, а все эти костры и елки–сосенки большинством старательно игнорировались.
Но вот кто отнесся к новым ритуалам с восторгом, так это содержатели трактиров и кабаков, активно использовавшие яркие новинки для саморекламы. Собственно, они и сохранили обычай украшать дома еловыми ветками, так что выражения "поднять елку" или "сходить под елку" еще долго — до пушкинских времен — были синонимами слова "выпить". А в семейный обиход новогодняя ель вошла только полтора столетия спустя.
