В жизни каждого человека настает момент, когда хочется что–нибудь назвать своим именем. Увековечить себя в топониме, названии свежеоткрытой бактерии или технического изобретения. Ресторатор Эрнест Германович Игель был в этом отношении не оригинален. В свою честь он назвал, разумеется, ресторан. Но не простой, а такой, о котором моментально заговорила вся столичная богема.
Многими талантами может быть наделен человек. Кто–то прекрасно поет, кто–то рисует, а бельгийский подданный Игель умел открывать модные рестораны. Что ни говори, а умение это встречается нечасто: тут нужны и знания, и особое чутье, и банальное везение. Но на родине, в Бельгии, тогда еще молодому Эрнесту не хватало размаха. Хотелось столичного шика, простора!
И шик, и китч
Остается большим вопросом, почему молодой ресторатор не поехал в столицу моды — Париж — или, к примеру, в Вену, а выбрал холодный и загадочный для европейца Санкт–Петербург. Может быть, причина в том, что для него не были секретом прижимистость французов и скаредность австрийцев, а о манере русских гулять на полную катушку легенды ходили еще со времен заграничного похода нашей армии, вежливо проводившей Наполеона туда, откуда он пришел. Но факт остается фактом: в конце 1870–х Эрнест Игель оказался в столице Российской империи. А в 1878–м на Большой Конюшенной — в здании легендарной гостиницы Демута — открылся ресторан "Медведь", сочетавший парижский шик с русским китчем в такой зубодробительной пропорции, что не стать модным он просто не мог. Чего стоило одно чучело медведя при входе! А пальмы в кадках? А меню, в котором уха и расстегаи со стерлядью соседствовали с артишоками и "суфле д’Орлеан"?!
"Медведь" оказался предприятием прибыльным. Но была одна проблема, мешавшая сделать этот бизнес максимально успешным, — любовь петербуржцев к дачной жизни. Каждое лето жители Северной столицы стремились прочь из города, разбредались по окрестностям, уезжали на Карельский перешеек, под Лугу, на Марциальные воды. Или в крайнем случае оседали в недалеких пригородах — на популярных в ту пору островах: Каменном, Крестовском, Елагином. Ресторанная жизнь в городе замирала до осени. В "Медведе", в частности, закрытие сезона приходилось на 1 июля.
Будет лето — поедем на дачу
Но терять каждый год два прибыльных месяца Эрнесту Игелю не хотелось. Поэтому сперва он открыл в дачном Парголово летний филиал "Медведя", а потом, убедившись, что схема работает, приобрел участок поближе к дачным островам и основал там самый шикарный ресторан севера Петербурга. Назвав его в честь себя самого — "Вилла Эрнеста".
Всем бы такие обеды
Базой для нового ресторана стал старинный деревянный особняк Вяземского на Каменноостровском пр., 58. Эрнест Германович пристроил к нему каменный кухонный флигель, восстановил пришедшую в упадок оранжерею, примыкавшую к дому, — и понеслось! Петербургская богема была счастлива: весь шик и размах "Медведя" теперь можно было получить "навынос", с доставкой прямо на дачу. При этом Игель лично следил, чтобы его постоянные клиенты не терпели ни в чем недостатка, и иногда даже слегка "перегибал палку". Современники вспоминали, как на ресторатора обиделся известный нефтепромышленник Александр Мантышев. "Перестану к нему ездить, — грозился нефтяной магнат. — Приехал вчера, заказал обед… пить не люблю, мне вредно, но для ресторатора, чтобы не было убытка, спросил бутылку красного вина в 4 рубля. Увидел Эрнест у меня на столе эту бутылку, закричал на лакеев и, несмотря на мои протесты, схватил ее и убежал. Принес другую — в 15 рублей. Я рассердился, а он мне говорит: "Вам то вино не подходит, не могу подать его, платите 4 рубля за это". Конечно, я уплатил 15 рублей, уступок не хочу… и обед мне подал другой, заменив два блюда другими, по своему вкусу". Всем бы такие обиды!
Танцзал за долги
Стремясь сделать свое заведение лучшим, Эрнест Игель постоянно выдумывал что–то новое: менял поваров, добиваясь идеальной французской кухни, выписывал из Парижа оркестры, театральные труппы и певцов, устроил гостиницу для тех, кто хотел остаться на "вилле" до утра, а под конец и вовсе перестроил весь особняк и оранжерею в камне. Все эти нововведения стоили солидных денег, так что, когда в 1903–м Эрнест Германович покинул сей мир, в наследство дочери Амалии и ее мужу Луи Филиппару достались не прибыли, а огромные долги. Такие, что для покрытия их пришлось в конце концов продать ресторан "Медведь". Новым его владельцем стал знаменитый московский ресторатор Судаков. Впрочем, на вырученные деньги супруги не только расплатились с кредиторами, но и устроили на "Вилле Эрнеста" новый танцевальный зал.
До самого 1917 года Луи Филиппар с супругой оставались хозяевами ресторана на Каменноостровском. А потом очень вовремя свернули свой бизнес и уехали в Бельгию, где их следы как–то потерялись.
